Следовательно, вооруженной борьбой непосредственно на театре войны должен был руководить Александр I, человек «со странными сочетаниями мужских достоинств и женских слабостей». В результате и без того ограниченные права военного министра еще более урезались. Царь не внял голосу Барклая: «Главное начальство над всеми тремя армиями необходимо поручить для общей пользы единому полководцу». Однако Александр I не пожелал определить главнокомандующего Большой действующей армии, планируя сам померяться силами с Наполеоном!
Что же касается Бонапарта, то он, узнав о намерениях самодержца, воскликнул: «Императору Александру вовсе это не нужно. Его дело царствовать, а не командовать. Напрасно он берет на себя такую ответственность».
Между тем, по словам очевидцев, царь, находясь при армии, «всем мешал и все путал, постоянно вмешиваясь в руководство». Делал он это, минуя Барклая, либо через Аракчеева, либо через Волконского, находящихся при императорской особе.[36]
Примером неразберихи в управлении армиями может служить ситуация со второй армией. Как уже говорилось, Барклай поставил задачу Багратиону на отход к Минску. Однако в ходе марша Багратион получает личное распоряжение императора следовать на Вилейку, то есть выходить на диспозицию Фуля. Выполняя приказ, Багратион пошел на Николаев, где начал переправу через Неман, однако оказалось, что дорога на Вилейку уже занята французами, и Багратион вынужден был возвращаться на прежний маршрут. Но время было потеряно: в Минске уже находились войска Даву.
О том, сколь несуразны были распоряжения императора, можно судить и по такому казусу. Еще в ходе марша 1-й армии к Дрисскому лагерю царь отправил своего флигель-адъютанта Потоцкого с приказом уничтожить на Двине переправу.
«Пылая усердием, царский посланник сообщил пламень и мосту, и магазину, довольно значащему, тогда как неприятель был еще в 80 верстах расстояния, и с такой возвратился поспешностью, что не успел заметить, как жители растащили магазин и спасли запасы, которыми позднее довольствовался авангард графа П. Палена и 6-й корпус с трудом переправившихся к своим по наспех отремонтированному ими мосту».
Примеров подобных было множество. Император иногда признавал свои ошибки, а затем все опять возвращалось на круги своя. При этом, несмотря на столь сложную обстановку, ставка императора по-прежнему не обходилась без интриг и сплетен. «Я нахожусь при войсках на виду неприятеля и в главной квартире почти не бываю, потому что это настоящий вертеп сплетен и кабалы», — писал Михаил Богданович своей жене в Петербург.
