Темноту разрезали полосы света. Умереть во сне и… проснуться. Не понимать, где ты и кто. Вглядываться в потолок с паутиной острых изогнутых трещин, как в разбитое зеркало. Потолочная известь — белый лист с испарившимися чернилами. Такое зеркало не отражает лица, ни моё, ни чьё бы то ни было.
Незнакомая комната качается из стороны в сторону. Вырвать из вен иглы капельницы, шатаясь, как на палубе в шторм, подойти к окну. За окнами февраль стрижёт бумагу — белые-белые хлопья снега, маленькие истребители. А я помню дождь. Где я была всё это время? Метель. Кружит-кружит до тошноты, и снова темнота. Нет, не сон, обморок.
Больничная палата похожа на старый корабль, дрейфующий без управления меж водянисто-зелёных стен. Ухает, воет, скрипит всеми мачтами и вот-вот налетит на айсберг. Мою команду давно смыло в море, и я одна на борту.
— Вы в нейрохирургическом отделении, — сказала медсестра, помогая подняться с пола и добраться до койки.
— Что со мной произошло?
— Андрей Николаевич, ваш лечащий врач, всё объяснит.
Врач сказал, что уже конец апреля. Весна в этом году медлительная, ленивая, метёт за окнами, как в феврале.
Мой корабль, оказывается, на всех парусах мчится в лето. Сколько же я спала?
— Вам повезло, Кира, — сообщил он, — недолго спали, не прошло и года. Некоторые спят всю жизнь, просыпаются молодыми, стареют за несколько дней или месяцев и — в гроб. Не жизнь, а репетиция смерти. Летаргия — малоизученная болезнь, до сих пор никто не умеет её лечить, ждут, когда пациенты очнутся сами, искусственно поддерживая жизненные процессы.
— Летаргия? Но почему это случилось со мной?
— Причин множество. Переутомление, нарушение режима сна. Или вы, к примеру, болели ангиной?
— А кто не болел?
— Одна из гипотез — стрептококковая инфекция мутирует и поражает мозг.
— Тогда любой может заснуть и не проснуться.
