В дверь постучали. Я открыл. В номер вошел Гена. Он внимательно меня осматривал.
— Кто тебя так? — спросил Гена.
— Папа. Я подрался с папой.
— Так ты действительно ходил к Папе? Я не поверил, когда мне сказали. — В голосе Гены смешивались ужас и восхищение.
— Да. Мне давно стоило это сделать. Я так долго думал об этом, готовился, а в итоге все получилось как-то «вдруг». Но так даже лучше.
— Что сказал тебе Папа?
— Он сказал, что все дети отвратительно неблагодарны и требуют от своих родителей, как будто те — боги. А родители — они не боги. Они люди. К тому же слабые. А еще папа предложил закопать тебя, — рассмеялся я. — Но я пока отказался.
Я видел, как бледнеет Генкина морда, и уже понимал, что происходит. Что он имеет в виду не моего отца, а Папу. Но я не мог остановиться и продолжал говорить. Очень уж мне нравился эффект, который производили мои слова. Особенно радовало, что я говорил правду. Я же не врал.
Наверное, это была не совсем честная победа. Но я ее заслужил. В следующие два дня на заводе случилось чудо массового выздоровления всех бюллетенящих менеджеров. Люди срочно вернулись из отпусков и энергично начали делиться со мной информацией. Гена, понятно, вскоре узнал, что я встречался не с тем папой. Но идти на попятную уже не мог. Он сдался. Смирился с неизбежным. В среду и четверг я раздал задания менеджерам, объяснил, что от них требуется. В ночь на пятницу, вполне удовлетворенный собой, я улетел в Москву. На пятницу было назначено собрание акционеров.
Я прилетел ранним утром. Поощрять жлобство таксистов не хотелось. Я решил дождаться, пока начнут ходить маршрутки. Убить час я пошел в кофейню. Ночь завершалась в аэропорту уютно, размеренно и как-то немного печально. После ряда неудач, чудовищного попадалова с Олесей и ее абортом, противостояния с Геной, у меня, кажется, начиналась светлая полоса. Я нашел папу. Несмотря ни на что запустил проект на ликеро-водочном заводе. Дальше должно быть только лучше. Я старался думать о хорошем. О том, что еще немного — и добро в моем лице победит зло, то есть Васю. О том, что, может быть, у меня и не самый лучший отец, но и не полный отстой. Он на полном серьезе предлагал закопать кого-нибудь из моих врагов. Я был жив, здоров. Все давалось мне не так уж легко, но в конце концов получалось. Мне даже хотелось сделать кому-нибудь что-то хорошее. Я узнал официантку. Она была та самая, которой в августе трепал нервы Вася. Я подумал, что будет здорово, если я оставлю ей в книге жалоб пару теплых слов. Я попросил, чтобы она ее принесла. Она напряглась:
