— Ты че?
И тут только я наконец рассмотрел, что ее лицо сохранило вполне товарный вид. Если не считать нехилого фингала под глазом, в остальном все было в порядке. Я с облегчением выдохнул.
Потом мы пили чай у нее на кухне. Олеся в третий раз просила меня рассказать, как я воображал, что она боится показать мне свое изуродованное лицо и поэтому тычется мне в шею носом. И каждый раз смеялась. Я тоже смеялся:
— Слушай, ну ты натурально так ревела, как будто у тебя травмы, несовместимые с жизнью! Здорова же ты убиваться! Из-за одного фингала так рыдать. Вот плакса!
— Так ты что, думаешь, я из-за фингала, что ли? — Брови Олеси вспрыгнули вверх, а лобик сморщился складочками.
Мы перестали смеяться. И замолчали про одно и то же. Она смотрела прямо мне в глаза.
— Тебе уже удалось полюбить этого твоего Диму? — наконец спросил я.
— Нет, — покачала она головой. — Я все-таки люблю тебя. Он хороший и все такое. Но, наверное, я не его человек. Рядом с ним мне все время приходится напоминать себе, что в нем есть чудо. А в тебе я просто все время это вижу. И с тобой я сама становлюсь лучше, сильнее, чище. Не потому, что стараюсь произвести на тебя впечатление или казаться лучше. Я действительно становлюсь такой. Люблю я тебя.
— А как насчет того, что ты хочешь жить жизнь, а не фантазировать фантазию? Кажется, так ты говорила?
— Может, то, что между нами, — это фантазия, в которой слишком мало жизни. Но в жизни с ним слишком мало фантазии.
Чувствовалось, что она заготовила эти слова для меня не сегодня. Что она обдумывала и репетировала этот разговор. У нее был план камбэка. Мы по-любому помирились бы. Она этого хотела.
— Фантазерка. — Я не сдержал улыбки и потянул ее за руку к себе на колени.
Она перекинула ногу через мои колени и села верхом. Обняла за шею. Мы пристально смотрели друг другу в глаза. Целовались. Я понял, что мне обязательно надо сказать три слова, иначе все опять развалится. И я произнес их:
— Я люблю тебя.
Она в ответ нежно и одновременно крепко обняла мои бока ногами. Мы были так близки, что я слышал, как бьется ее сердце. Чувствовал, как пульсирует кровь у нее чуть ниже солнечного сплетения. Я ощущал так, как будто бы уже был в ней.
Через час мы вместе шагали в милицию. Там мы дали письменные объяснения по поводу похищенного телефона. Милиционеры обещали объединить два дела — о нападении на Олесю и о телефонном хулиганстве — в одно. Больше от нас ничего не требовалось.
