— Скажи, ты готова была растить ребенка одна? Взять всю ответственность на себя? Как ты все-таки решилась оставить его, когда я был против? — задал я наконец вопрос, который готовился задать весь день.
— Это не твой уровень компетенции — принимать такие решения. Кое-кто повыше тебя решил, что этот ребенок ему нужен. Поэтому я и буду рожать его. То, что мужчины так панически боятся жизни — не повод останавливать жизнь, — ответила она.
— Я не боюсь жизни. Я вообще не трус, — замотал головой я.
— Боишься. Ты боишься смерти, но еще больше ты боишься жизни. Поэтому и пытался всячески ее изничтожить. И реверсисты эти твои, и этот твой отравитель — все это выросло из твоего страха перед жизнью.
— Это не мой отравитель! — Я отбросил ее руки. — Как ты можешь называть его «моим»? Я не приказывал ему никого убивать. Я не хотел чьей-либо смерти.
— А чего ты хотел? Жизни? Прямо обмирал, как хотел жизни. И на аборт меня поэтому отправлял, да? Да почитай свой сайт: весь он — закамуфлированные стенания о том, как вам мешают люди. Он — твой идейный товарищ. Твоооой! Тут нет середины, ты не можешь хотеть чего-то среднего между жизнью и смертью. Если ты не хотел жизни, значит, ты хотел смерти. Получи — распишись!
Я заметил, что она чересчур завелась, разволновалась.
— Давай закроем эту тему, — сказал я. — Тебе сейчас вредно так возбуждаться.
Она только пожала плечами — типа «как хочешь».
Мы сидели молча. Пили чай. Первым не выдержал я.
— Хорошо, — сказал я, отставив чашку. — Давай продолжим. Зачем ты приехала сюда — чтобы меня обвинять?
— Нет.
— Ты приехала, просто чтобы взять у меня деньги на ребенка и все такое?
— Поаккуратнее! А то ведь я и уехать могу! — Она не на шутку обиделась.
— Тогда зачем ты приперлась ко мне, такому чудовищу? Я же, по твоим собственным словам, полное чудовище.
— В детстве читала «Аленький цветочек». — Она рассмеялась.
Больше мы на эту тему не разговаривали.
На следующий день мы тусовались в саду. Оба в курточках и резиновых сапогах на шерстяной носок. Я пытался попадать замерзшими пальцами по клавишам. Олеся бродила по периметру, выдергивала какой-то чертополох и складывала его в кучу. Она собиралась его сжечь.
— Слушай, а что с вашими яблонями? — вдруг спросила она. — У соседей вся земля в упавших яблоках, а у вас ни на земле, ни на деревьях ничего нет.
— Они не плодоносят, — отмахнулся я.
Она сходила в дом и вернулась с большим ножом и садовыми ножницами. Отломила у забора пару досок, пролезла к соседям и начала кромсать их яблони.
