Осмотрев колючие кусты, которые мы облюбовали для игры в прятки, потому что они особенно сильно разрослись и были такими высокими, что прятаться в них нам особенно нравилось, мисс Тейлор покачала головой.
— В каком же все запустении, — прошептала она. — Как могли они довести все до такого состояния?
Я остановилась на бегу, не сразу поняв, что она разговаривает сама с собой, и ответила:
— Ну, понимаете, мисс, здесь за всем присматривает только Джон, а ему приходится выполнять всю работу по дому. Он ведь и с лошадьми занимается, кормит их, чистит, выезжает, а еще вся работа в парке. Слишком много для одного человека, особенно если он с каждым днем не молодеет.
Мисс Тейлор пристально взглянула на меня.
— Я имею в виду, мисс, так сам Джон говорит, что не молодеет.
Холодно улыбнувшись, гувернантка продолжала разглядывать кусты, устало покачивая головой. Затем она пошла прочь; мы, как два хвостика, потянулись за ней. Вскоре наша процессия добралась до озера.
— Ах, озеро, — изрекла она.
— Да, мисс, — провежливомямлила я в ответ.
Мисс Тейлор шла вокруг озера, и мы следовали за ней мимо старого дощатого причала и навеса для лодок. Пройдя примерно половину пути, она вдруг остановилась и стала смотреть на воду. Я даже вздрогнула оттого, что она выбрала именно это место. Как раз в эту минуту я случайно взглянула в воду и увидела цветущие водяные лилии. Мгновенно я припомнила их аромат — так же пахло от невидимой дамы, что проследовала ночью мимо меня, — вспомнила их мертвенную белизну и как они лежали на крышке гроба мисс Уитекер. А еще, как и в день похорон, я вспомнила строку из Шекспира о том, что «зловонней плевел лилии гниенье»,[7] и почувствовала мороз по коже.
Не успела я собраться и взять себя в руки, как поняла, что ко мне обращаются. Это была мисс Тейлор:
— Скажите, умоляю, где это случилось?
Я сразу поняла, о чем она. В конце концов, это ведь было то самое место, но я смогла выдавить только:
— Что вы имеете в виду?
— Несчастный случай, разумеется. Ведь вы же были вместе с ней в лодке? Я слышала, вы там были. — Гувернантка уставилась на Джайлса, который затеребил воротничок, словно он внезапно стал ему тесен.
— Я… я… — забормотал он.
— Не Джайлс, — вступилась я. — Только я. Джайлс в это время был в классе.
Джайлс кивнул:
— Да, я был в классе.
— Мисс Уитекер заставила его переписывать какие-то латинские изречения. А в лодке с ней была только я.
— И как же это произошло?
Я повернулась к ней спиной:
