— Gut! Hinlegen und an starke gewinnen! Ich werde dir den Hauptarzt berichten.
Ладно, лежать — так лежать. Последую совету и стану набираться сил. А там и главный врач удостоит меня своим визитом…
Но сей уважаемый дядя, судя по всему, был занят и навестить меня не спешил. Вместо этого, в палату подселили ещё двоих пациентов, благо, в сознание я пришел, и полного покоя более не требовалось. Комнатка оказалась небольшой, а то впихнули бы и четвертого.
Одним из подселённых оказался говорливый башенный стрелок-танкист Вилли Баум. Он так представился сразу, стоило санитарам затащить его носилки в палату.
— Hallo Kameraden! Ich bin PechWilli!
— Warum Mann?
— Im zwei Jahre Dienst bin ich ins Krankenhaus zu dritten mal?
Хм, надо же — «невезучий Вилли»! За два года загреметь в госпиталь трижды — тут кто угодно станет в затылке чесать… понимаю этого парня.
Первый раз его придавило танком при погрузке — лопнул трос и тяжелая машина качнулась вбок. Итог — месяц на больничной койке.
Второй раз повезло совсем уж невероятно — снаряд пробил броню и отправил на тот свет почти весь экипаж. Посчастливилось только Бауму — получил ранение в ногу.
И в этот раз он отделался от костлявой просто чудом — успел выбраться из горящего танка, оставив за спиной троих покойников. Слегка обгорел — ноги, малость оглох, но жизнерадостности не утратил.
Беседуя с ним, я всё время пытался вспомнить хоть что-нибудь о себе. Безрезультатно. Окружающие говорили, что в моей речи слышен баварский диалект. Я не спорил — им виднее, они-то памяти не теряли. Первое время я говорил мало, с трудом подбирая слова, потом освоился, голова заработала лучше. Так что больше не приходилось напрягать голову, подыскивая нужные слова.
По моей просьбе, санитар принес форму, в которой меня нашли. Точнее — её остатки. Брюки превратились в рваные тряпки ещё при перевязке. Оставался китель и шинель. Принесли китель. Перебирая в руках зажигалку, складной саперный резак (отчего-то я знал, что это именно он) и прочие немудрящие предметы, я силился натолкнуть себя на воспоминания. Окружающие были уверены в том, что я солдат, точнее гренадер. Что это значило в моем положении, неизвестно. Осторожно расспрашивая санитаров, я узнал, что меня, вместе с двумя десятками таких же пострадавших, привезли с какой-то железнодорожной станции. На неё совершили налет бомбардировщики красных и перемешали там с землей около батальона пехоты и с десяток танков. Меня обнаружили около воронки и поначалу собирались оттащить к похоронной команде. Однако вовремя оживший «покойник» что-то прохрипел и унтер-офицер, командовавший спасательными работами, распорядился отнести ожившего к медикам.
