- Нет, не слыхал.
- Московский митрополит Филипп указал царю Ивану Грозному, что царская власть дана ему богом для управления людьми, а не для сечения голов. Слуга Грозного Малюта Скуратов задушил его за это. Так отблагодарил за правду государь. Так же может поступить и наша матушка-царица! Что?!
Пономарь слушал и старался запомнить слова своего пастыря. "Царицу осуждать?! Погоди! Сосчитаемся с тобой, боров ненасытный!"
Попа выгнали из саней, дали ему по загривку, стукнули и дьякона с пономарем и, повернув сани, поехали обратно к Сескину.
Из кучки этих людей выделился человек в громадной косматой барашковой шапке, подошел к попу, поднес к его носу пистолет:
- Смотри, если выдашь - убьем! Ни слова не скажи о нас. Рук о тебя не хочется марать.
Остановившись около попадьи, страшный человек спросил:
- Сколько тебе, красавица, лет?
- Сорок восемь.
- Проезжай с господом богом дальше! Лучше умру, нежели до тебя дотронусь. Не бойся!
Проходя мимо дьякона, он дал и ему понюхать пистолет, а затем сказал пономарю:
- Всех живьем съедим, коли проболтаетесь... И ребенка в котел бросим и съедим... Слыхали?!
Свою угрозу он произнес так, что не поймешь: шутит он или серьезно.
Попадья, как ни была напугана, услышав от него такие слова, невольно засмотрелась на этого бравого бородача... Даже подметила у него веселые черные глаза и очень белые красивые зубы... "Вот бы мой был таким", вздохнула она.
Он вывел из леса коня, а за ним вывели коней и еще другие четверо молодцов, сели верхом и поехали догонять сани с отнятым у попа добром.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Батька заплакал. Хиония укутала своего сына еще крепче. Под подолом у нее так и остались связка льняных тканей и бочонок с медом.
Дьякон опустился на колени прямо в снег и принялся молиться богу. Пономарь размышлял о том, как же он теперь донесет на попа, коли воры грозятся убить за рассказ об этой встрече?
- Ну-ка, матушка, потеснись! Чего растопырилась?! - проворчал сердито отец Иван, усаживаясь в сани. - Братия, влезайте!
Луна щедро разбросала кругом зеленые и синие огоньки, они повисли на снежных еловых лапах, будто маленькие сказочные цветы.
- Чего ради сияешь, светило небесное? - всхлипнул поп. - Чего ради одеваешь радостным великолепием сию воровскую дебрь?!
Затем, нащупав бочонок с медом, он воспрянул духом и долго грозил кулаком вслед уехавшим в Сескино разбойникам... До тех пор грозил, пока Хиония не взяла его руку и опустила книзу:
