Вечерами я прокручивал в голове свои приключения, вспоминал комнаты и вещи, которые видел, замки, которые открывал, секреты, которые выведывал. Очень скоро мои мысли вернулись к пятидесяти фунтам, которые лежали в жестянке из-под печенья. Просто лежали, никому не могли принести пользы до возвращения Бейли из Испании, а если бы деньги исчезли, Бейли могли бы этого и не заметить, могли предположить, что сами потратили их до отъезда. Я решил взять эти деньги и в субботу утром опять открыл замок двери черного хода их дома. Взял еще пакетик чипсов, достал деньги из жестянки и положил в карман. На этот раз, уходя, я запер дверь на оба замка, потому что больше возвращаться сюда не собирался. Пошел я, однако, не домой, а в ближайший микрорайон, застроенный муниципальными домами, что располагался в двух кварталах от нас. Какое-то время побродил по замусоренным переулкам, пока не нашел подходящий дом, и только тут понял, зачем вообще сюда пришел. Домик был убогий, с запыленными окнами, по двору валялись детские игрушки. Я прошел через калитку, заглянул внутрь через стеклянную дверь кухни и не увидел ни света, ни признаков жизни. Достал из кармана свой инструмент, без труда вскрыл простенький замок с защелкой, проник в дом.
Осмотр много времени не занял. Две спальни наверху, шкаф с бельем, маленькая ванная. Внизу гостиная (парадная дверь открывалась прямо в нее) и примыкающая к ней кухня-столовая. На кухне я нашел печенье «Вагон вилс», пожевал его и вернулся в гостиную, чтобы найти удобное место, где оставить деньги. Подумал, а не оставить ли и записку, но решил, что это глупая идея. Лучше сразу смотаться. И уже собрался это сделать, когда внезапно дверь на кухню распахнулась, в нее ворвались двое полицейских и уложили меня на пол. Как потом выяснилось, я допустил ошибку, выбрав дом в районе, где кражи случались постоянно, — здесь действовала ячейка организации «Присмотр за соседями». Нет нужды говорить, что полиция осталась глуха к моим робингудовским мотивам. На меня надели наручники, бросили на заднее сиденье патрульного автомобиля и отвезли в участок в центре города, где я просидел самые длинные в моей жизни вторую половину дня и вечер, пока не прибыл отец. Он внес за меня залог и одарил таким взглядом, что второго подобного мне увидеть уже не доведется.
Если на то пошло, те, кто читал мой второй роман о Фолксе «Вор в театре», могут узнать многое из описанного — этой историей я объяснял то, что Фолкс стал взломщиком. Разумеется, в романе не было упоминания о частной школе-интернате: мне хотелось, чтобы читатели видели в Фолксе простого парня, с которым могли ассоциировать себя. К тому же Фолкс хотел оставить не только деньги, но и новые детские игрушки. Опять же Фолкс не разрыдался, как ребенок, когда полицейские надели на него наручники. Как бы то ни было, с того дня я установил правило, незыблемое и для меня, и для Фолкса: всегда оставлять себе все, что удалось украсть.
