Борис Федорович упрекал Никиту за суровость и нежелание поселить юношу в своем доме. Это слышала сама Феоктиста. Она слышала, как Борис Федорович напомнил своему дядюшке, что сам он в юных годах не был тихоней и у всех на глазах шел в дом стрелецкого сотника, отца Феоктисты. Стало быть, Борис Федорович не против того... Он добрее!
Много думала обо всем этом Феоктиста Ивановна, многое втайне она осудила в своем муже, и особенно его непомерную строгость к дочери. Она решила положиться на волю божью, усердно помолившись о том, чтобы никакого худа от сего не приключилось.
Сёма Слепцов, долго ли, скоро ли, но привел-таки ватагу беглых мужиков в стан Ивана Кольцо. Рубаху хоть отжимай! Намучился Семен, а главное, народ ворчать начал, удержа нет!
- Ну вот, - сказал Сема. - Пришли. Где лад, там и клад и божья благодать.
Мужики перекрестились на все четыре стороны.
- Глупый я, черный человек, не родовитый, а думаю: в согласном стаде и волк не страшен, - обтирая пот с лица, с тяжелым вздохом произнес Семен.
Иван Кольцо - рослый, задумчивый детина, с большим вихром на лбу, толстогубый, осмотрел с кислой улыбкой вновь пришедших:
- Голь убогая! Кобыла и та вас всех улягнет. Где такие заморыши родятся?! Господи!
Он поморщился, укоризненно покачал головой.
- Кто малым доволен, тому бог больше даст! Вот как, атаман! А между прочим, подай каждому из нас палец, а мы и руку укусим. Народ зубаст, осерчал. Коли что - не сдержишь, - проговорил Слепцов, кивнув головою в сторону своих односельчан.
- Ты не смейся, божий человек! - вступился в разговор дедушка Парамон. - Мир по слюнке плюнет - и море выйдет. Народ у нас дружный, охочий, всего натерпелся. Спаси, господи, и помилуй, коли в деле струхнет! Николи!
Сказал, с важностью, оглядел толпу своих товарищей и добавил: "Гляди, как смотрят!"
Раздались и другие голоса:
- Ты, мил человек, не думай, что криво зачесаны, - мысль в нас справедливая... Правды ищем. Сёмка обещал нас к правде привести. Добьемся ее, где умом, где кольем, рано, либо поздно, а добьемся...
- Добро, братцы! - сказал Иван Кольцо, довольный находчивостью вновь пришедших мужиков. - Ого! Ого! Видать, колючие! Гоже так-то!
Он приказал своим есаулам выдать всем им оружие. Замелькали копья, шестоперы, кистени, сабли в руках слепцовских людей, рассевшихся на лужайке.
Место глухое, овраг глубокий, заросший можжевельником и папоротниками, окруженный дремучей дубравой, а со стороны реки Суры прикрытый непреодолимым буреломом. На двух высоченных дубах ватажники устроили дозор: двое парней, словно птицы, прилепились к стволам, сидя на сучьях, только лапти сверкают.
