Иван с нетерпеньем перебил архиепископа:
- Тем более горько ему будет, ибо он не королевской крови правитель. Господь бог накажет его за дерзость! Престол государя должен занимать человек королевской крови. Паны сами почитают происхождение и кровь. Их высокомерие сильнее гордыни моих бояр.
- Истинно так, государь! - ответил архиепископ. - Не долго будет их любование лихостью угорского выскочки.
Иван Васильевич улыбнулся, недоверчиво покачав головою.
- Но не будет ли царству убытка от малоумности иного правителя королевской крови?.. И то бывает.
Царь насторожился, ждал ответа.
- При разумных и добрых советниках любой король может быть полезен своему королевству, - сказал Александр.
- Ты прав, святой отец. То и сам я вижу. Свейский король Иоанн, свергнувший своего брата Эрика с престола, великую силу обрел ныне... Не украшен сей король мудростью, но бороться нам стало с ним не под силу... Его воевода Делагард теснит нас от Варяжского моря... Свейское войско крепко стало в Эстляндии... Видим это. Ой, как видим!
Немного подумав, царь добавил:
- И надолго. Думается мне - нашему царству великая угроза настанет в будущих временах от Свейского королевства... Разъединил нас Иоанн с Данией... И в Польше его люди сильны. Свейский король со свой женой Екатериной Ягеллонкой держат руку Польши и Литвы... И впрямь умные советники окружают Иоанна... Счастье его... Да!
Тяжело вздохнув, царь вдруг поднялся, быстро распрощался с архиепископом Александром и торопливой походкой удалился во внутренние покои.
Но на другой день утром в Кремле, в Успенском соборе, митрополитом был отслужен молебен. После службы все воеводы перед иконой владимирской божьей матери дали царю клятву, что не сдадут Пскова.
Под вечер длинный караван с пушками и ядрами, с бочатами зелья, предводимый воеводами, выступил из Москвы в направлении ко Пскову.
Впереди всадников на громадном косматом коне ехал сам псковский большой воевода Иван Петрович Шуйский. Сверх кольчужной рубахи на груди у него сверкал золотом и драгоценными каменьями большой нагрудный крест, который перед самым выходом его из Москвы надел на него своими руками царь Иван.
Шуйский спокойно и с веселой улыбкой иногда оглядывал ехавших позади него всадников, в первых рядах которых были самые любимые его помощники: Василий Скопин-Шуйский, Иван Хворостинин и казацкий атаман Николай Черкасский.
На телегах в обозе около пушек и ядер сидели туго затянутые красными кушаками пушкари, перекидываясь шутками и прибаутками. Им было весело: они засиделись в Москве и теперь были довольны, что их снова посылают действовать.
