— Вполне. Но долго же ты собирался. — Она посмотрела на меня. — Вы, крутые парни, на самом деле просто большие телята. Но ты же не всегда большой теленок, Джерри?
Как правило, я большой волк, подумал я, про себя усмехаясь.
— Отныне — никогда, — пообещал я. — Так давай завтра вечером?
— Не могу. — Она посмотрела на меня с легкой насмешкой. — Завтра же Рождество. Я с утра еду в национальный парк «Брэдли Палмер» на лыжах кататься.
Я наморщил лоб. Традиция странная, но очень милая. Мне кажется…
Она задержала дыхание, слегка надула щеки, выдула воздух.
— Понимаешь, я — викканка. Рождество я люблю, но отмечаю — солнцестояние.
Она несколько ощетинилась, но я едва сумел сдержать глубокий вздох облегчения.
— Вот можешь мне поверить: смешанные отношения для меня не проблема.
Она успокоилась, потом посмотрела на меня таким взглядом, что я тут же весь согрелся.
— Если ты пригласишь меня на завтрак, я эти лыжи отставлю. Но днем мне надо будет уйти, потому что я обещала Келли подменить ее, чтобы она могла встретить праздник с родными.
— Завтрак в девять утра!
Я едва успевал выговаривать слова, так они быстро рвались.
— Клодия не будет против?
— Нет. Я ей позвоню, когда буду дома.
Клодия меня все время уговаривала пригласить Энни с тех пор, как я о ней заговорил. «Такая хорошая девушка, ни косточки зла в ней нет», — сказала она. А Клодия в косточках добра и зла разбирается.
— Я приду. — Энни улыбнулась так маняще, что у меня колени превратились в желе. — Сделаю свои знаменитые шоколадные маффины и принесу.
Поклонник природы, гражданский активист — и еще готовить умеет?
До меня дошло, что я сижу и улыбаюсь, как идиот, поэтому я допил пиво, сдержался, чтобы не предложить ей руку и сердце прямо на месте, и вышел. И в голове у меня звучали все когда-либо написанные рождественские песнопения.
