— А я и есть подросток.
По меркам нашего народа. Просто щенок.
— Да понимаю. Джерри, ты же помочился на машину Вимса?
Я пожал плечами. В тот момент мне это казалось правильным.
Когда я вернулся к школе, все еще в волчьем обличье, Клодия уже скормила подозрительному Вимсу почти всю историю. Она вышла погулять с псом, увидела школьный автобус. Чтобы не оказаться дурой, если это не тот, который пропал с детьми, она стала искать детей и нашла. Дети, еще под дурманом от наркотика, подтвердили: пес страшного дядьки напал на собачку этой леди, но собачка была сильная и прогнала обоих. Потом Вимс нашел тело Смита на верфи: на теле не было никаких примет, кроме зашитой руки.
Клодия присела рядом:
— Джерри, Смит — это потрясение, я понимаю. Меня тоже стукнуло. Он страшнее ада. Семья подняла все списки в свете возникшей дискуссии, и ни один из историков ничего подобного не нашел. Ни разу.
— Я не испуган, Кло, — ответил я. — И я понимаю, что это очень важно. Дело в том… — Я запнулся, перевел дыхание. Очень трудно было сказать это вслух. — Меня всегда грело знание, что мы, Фэнгборны, на праведной стороне, а те, кого мы преследуем, — всегда преступники. И никаких сомнений не было, никогда. Я всегда считал, что это и есть награда за нашу работу.
Это также означало, каково бы ни было мое мнение, что Вимс хотя бы формально на нашей стороне. Она наклонила голову набок:
— Награда сверхспособности к исцелению, долгожительства и сверхсилы?
— Да.
— И прилива радости после перемены?
— Ну… да.
Она нахмурилась:
— Ты молод, и ты жаден, и ты забываешь Первый Урок.
Я скривился:
— «Работа уже есть награда». Ты как дедушка заговорила.
— И тому есть веская причина: он был прав. — Она присела у стены рядом со мной. — Послушай, у каждого рано или поздно случается в жизни кризис веры. У меня он был при попытке понять, есть ли у нас права помимо тех, что дает нам закон людей, потому что я узнала разницу между законом и справедливостью. Такова жизнь. Она заставляет нас понять, что значит быть человеком, почему это драгоценно и подлежит защите. Нормалам недоступно даже наполовину то, что доступно нам, и жизнь их проходит в сомнениях.
— Мы не люди, Кло. И никогда не будем ими. Но теперь у нас тоже есть сомнения.
Она покачала головой.
— Мы к ним ближе всех прочих — биологически и духовно. Нам нужна эта связь. И ты знаешь, что убить Смита — это было правильно, пусть он даже один из нас.
Но никогда до сих пор Фэнгборн не убивал Фэнгборна. Эти слова вертелись у меня в голове, и я не мог заглушить их.
