.
— Я скоро умру? — спросил старик у Йонгдена с тревогой. — Лама, погадайте, чтобы это узнать, прошу вас.
Мой юный спутник быстро выполнил традиционные ритуальные действия и ответил, пытаясь утешить несчастного:
— Нет, нет, я вижу, что вы не умрете.
Он руководствовался добрыми побуждениями, но я подумала, что проблеск надежды, порожденной его словами в душе умирающего, быстро угаснет, если на следующий день он почувствует себя еще более слабым или если раньше, во мраке близившейся ночи, он ощутит приближение смерти.
И тут я не смогла удержаться в рамках своей роли пожилой простоватой матери, роли, продиктованной осмотрительностью. Я вкратце напомнила больному постулаты веры, которой он придерживался с детства, и посулила ему отнюдь не эту жизнь, а благополучное возрождение в царстве Ченрезиг[40], ожидающее тех, кто умирает во время паломничества, и множество других жизней после тысячелетий покоя и блаженства, до тех пор пока он не достигнет высшего озарения духа, которое избавит его и от оков жизни, и от уз смерти.
Старик внимательно и благоговейно выслушал меня и, когда я закончила, коснулся лбом нижнего края моего платья: так тибетцы отдают дань уважения своим ламам. Возможно, он вообразил, что хандома, сочувствующая его горю, явилась к нему в образе паломницы, чтобы утешить… Да и так ли уж это было важно, если данная иллюзия скрасила его последние часы.
— Могу ли я вам чем-то помочь? — спросила я.
— Нет, — ответил он, — в моей котомке лежат еда и деньги. Мне хорошо здесь с богами. Кале пеб![41]
— Кале жу![42] — отозвались мы с Йонгденом и удалились.
Я поняла, что обитель блаженства Нуб деуа чен уже сияет перед взором этого человека, лишь едва различающего явления нашего мира. Умирающий был охвачен восторгом от видения, вызванного мною в его душе, и все желания земной жизни, о которой он расспрашивал ламу с такой тревогой, в нем угасли.
После этого мы несколько дней наслаждались относительным покоем, бредя по прекрасной долине вдоль берега Салуина. Местность, по которой мы шли, нисколько не напоминала безлюдные леса Ха-Карпо; деревни, встречавшиеся на нашем пути, находились довольно близко друг от друга, и мы старались проходить через них на рассвете или даже немного раньше, считая, что ради осторожности следует избегать людских взглядов. Это неизбежно приводило к длительным остановкам в уединенных местах, в стороне от дорог и чужих глаз, где мы выжидали удобный момент, чтобы отправиться дальше. Благодаря чудесной погоде в праздном странствии по красивой местности не было ничего неприятного; плохо было лишь то, что наше продвижение вперед сильно затруднялось.
