Здесь мы потеряли еще по меньшей мере полчаса, находясь в поле зрения Лондре и содрогаясь при мысли, что кто-нибудь невзначай выйдет из комнаты и заметит нас с высоты террасы. Когда мы наконец отыскали дорогу, она оказалась песчаной и настолько крутой, что, несмотря на все усилия, мы могли продвигаться лишь еле-еле, сгибаясь под тяжестью своих нош, и были вынуждены часто останавливаться, чтобы перевести дух. Наше положение было крайне тревожным. Стрелки маленьких часов, которые я прятала под платьем, показывали начало первого ночи, когда мы начали восхождение; нужно было поторопиться, но нам это не удавалось. Чувство, которое я испытывала, можно сравнить с кошмарным сном, когда спящий видит, как его преследуют убийцы, и пытается бежать, но не может двинуться.
Ночь близилась к концу. Мы дошли до места, где тропа вилась под сенью высоких деревьев с густой листвой, образовавших своеобразный узкий туннель. Родниковая вода сочилась меж замшелых камней и гниющих листьев; от сырой земли повсюду исходил резкий запах плесени. По мере нашего продвижения большие птицы, дремавшие на ветках, резко взлетали с оглушительным шумом.
От жажды у нас пересохло в горле, и мы с Йонгденом решили сделать остановку, чтобы выпить чаю, но мне было неприятно задерживаться в этом месте, хотя здесь мы впервые увидели воду, после того как покинули долину. Возможно, сюда приходили на водопой хищники. Леопарды, и особенно пантеры, водились в этой местности в большом количестве; я не боялась встречи с ними, но и не искала ее. Более всего казалась невыносимой мысль, что мы снова потеряем драгоценное время. Из-за бесконечных извилин петлявшей дороги мы все еще находились в виду Лондре. Конечно, на таком расстоянии невозможно рассмотреть наши лица, но можно было заметить две черные точки, обозначавшие двух странников, бредущих к дороге паломников, а я страстно желала не оставлять никаких, даже малейших признаков своего присутствия. Если бы я была одна, то вынесла бы любую муку, лишь бы не останавливаться ни на миг, и поползла бы на коленях, если бы меня не держали ноги; но крайняя усталость бедного, измученного ламы одержала верх над моей осмотрительностью. Он не сел, а повалился на сырую листву, и я отправилась за хворостом, чтобы развести костер.
Совсем рядом оказался ручеек, и это избавило нас от перспективы пить воду, стоявшую среди мха. Горячий, сдобренный маслом чай очень подкрепил наши силы, но моего спутника от приятной истомы стало клонить ко сну. Я готова была расплакаться от отчаяния. Каждая потерянная минута уменьшала шансы на удачу. Однако я знала по собственному опыту, что в подобных случаях сон действительно необходим и с ним невозможно бороться. Поэтому я дала Йонгдену поспать. Не прошло и часа, как я разбудила его, и мы снова двинулись в путь.
