Выпили.
- Ой, Охима, не узнаю тебя!
- Обожди, узнаешь... - рассмеялась.
- А што Алтыш скажет?
- Жив ли он? Не знаю. Алтыш хороший!
В дверь постучали. Открыла. Чернец - молодой, румяный, с русыми усиками и большими розовыми губами. Охима толкнула его в грудь и заперла дверь. Смешно было, как он, постояв немного, нерешительно поплелся среди крапивы, то и дело оглядываясь назад.
- Кто такой?
- Повадится овца не хуже козы. Докука!
- Ой, берегись, Охима!
- Не Охима, а Ольга! - Она весело рассмеялась.
- Чего же ты смеешься?
- Ольга я - для Печатного, а как мордовка была, так мордовкой и буду, а богу вашему молиться не стану. Не надейтесь! Чам-Пас велик! Ваш бог ему ни брат, ни холоп. Не хочет он его! Никак не хочет! Не скаль зубы. Чего скалишь? Вчера я видела нашу нижегородскую мордву, в царском войске много их... Никто против батькиной родной веры не хочет идти. На войну идти не боятся, - против батькиной веры ни за что!
- Ждешь, гляди, поджидаешь Алтыша?
- Коли и вернется - не будет Алтыш. И его, чать, окрестили либо в Алексея, либо в Ивана. Наша вера на огне не горит, на воде не тонет и на земле не сохнет. Крести не крести - батькиной вере не изменим. А наместник в Нижнем Лизаветой меня назвал. Не наша воля. Хлебни-ка лучше браги!
Она раскраснелась от волнения, наполнила брагой обе сулеи.
- А ты, Андрюша, все такой же, ясен, как солнышко, как звездочка, как серебряна деньга. О Герасиме и не думала я, и думать не хочу. О тебе поминала. Сама не знаю с чего! Много людей в Москве, много шума, а ты наш, нижегородский. Одинешеньки мы с тобой на чужбине.
- Герасим тоже с наших мест.
- Дерево ты, а не человек. Сказала - не хочу Герасима! Русский бог с ним! Мордовский бог с тобой и со мной! Ай, как я ждала тебя! Какой ты хороший! Высотою ты с дуб, красотою с цветок. Люблю таких!
Она опять указала пальцем на сулею и звонко рассмеялась.
- Сулея моя говорит: возьми меня!
Андрейка, слегка захмелевший, затрясся от смеха, хотя самому было удивительно, отчего же он смеется, а главное: "возьми меня!" Их, ты!
Андрейка от удовольствия потер ладони, и скоромное слово у него сорвалось, ветлужское. Охима слегка шлепнула его по спине.
- Эти притчи я слыхала! Дорогой наслушалась! Попридержи язык! Дурень! Взгляни на небо - месяц... и звездочки...
Андрейка воскликнул ревниво:
- Тебе бы теперича Алтыша!
Охима отвернулась от него. Андрей смутился.
- Чадушко безумное - вот што!
- Любишь Алтыша? Я его убью! - тихо проворчал Андрей, нахмурившись.
