Царя на паперти встретило духовенство.
Пробыв недолго внутри храма, Иван сошел в слободу, окруженный боярскими детьми и стрельцами. Сотники и дьяки, низко кланяясь, приблизились к царю. Он расспросил их о том, как у них идет работа.
На нем был простой зеленый кафтан, а на голове бархатная скутафья.
Он зашагал впереди всех, осматривая готовые, но еще не отделанные окончательно пушки. Тут только заметил Андрейка, что царь был едва не на целую голову выше всех окружавших его людей, - плечи высокие и широкая грудь. Руки и ноги громадные, - настоящий великан!
Подозвав к себе пленного шведа Петерсена, давно жившего в Москве и обрусевшего, царь, немного сутулясь, обратился к нему:
- В нынешние времена, - поведал мне один заморский гость, - огненное оружие льют не токмо из бронзы, но и из красной меди колокольной, али из желтой меди да из олова... За крепчайшую и лучшую матерь то почитают. И растапливают ее в печи, и очищают гораздо. Слыхал ли?
- Слыхать слыхал, но не видывал, твое государское величество... ответил швед, низко поклонившись.
- И нам бы испробовать подобное. Вижу я из слов и писаний иноземцев, мудрые люди там, хитрецы великие... Но не перехитрить им моих людей! Обождите, скоро повезут и мне медь всякую. И то укрепит наш Пушечный двор, но...
Царь не досказал. Брови его сурово сдвинулись.
- Покуда Ливония не будет покорна Москве, заморская торговля мало даст. От нас ждут многого. Скоро-скоро иссякнет божье терпение! И мое тоже.
Во время беседы царя с Петерсеном Андрейка протискался к царю, упал ему в ноги.
- Батюшка-осударь! - только и успел он произнести, как на него набросились стрельцы, чтобы оттащить его. Боярские дети обнажили сабли. Татарская стража склонила копья.
Все замерли.
Царь сделал жест рукой, чтобы не трогали парня.
- Как смел ты, дерзкий, лезть к царю! Откуда дерзость твоя? - ткнул он его ногой в плечо.
Андрей со слезами в голосе воскликнул:
- Обманули тебя! Не пушкарь я, а дровосек!
- Безумный смерд! - и, подозвав Телятьева, сказал: - Накажи!
Боярин велел взять Андрейку под стражу.
Опять увидел парень перед собою юркого Григория Грязного.
- Каиново племя! - грубо схватил он Андрейку.
Царь продолжал беседу со шведами. Он велел принести затинную пищаль, вылитую по новым чертежам. Долго любовался ослепительной гладью металла внутри ствола. После того внимательно осмотрел готовые пушки, затем простился со всеми и снова сел в возок. До самых ворот Пушечного двора провожала его толпа дворян и мастеров.
