Пятнадцать лет назад он провел девять месяцев в мужской исправительной колонии Чино. Это было долгое странствие во мраке, болезненное чистилище, ставшее логичным завершением самого чудовищного периода его существования. Он предпринял немало усилий, чтобы прийти в себя, но жизнь все равно казалась ему шатким мостиком, готовым обрушиться от любого шага, а прошлое, как граната без чеки, могло взорваться в любой момент.
Мило поморгал, чтобы прогнать видения и не дать страшным воспоминаниям поглотить себя.
— Что же ты нашла в сейфе? — спросил он невыразительным голосом.
— Подарок, который я вручила ему на двадцатилетие.
— Можно посмотреть?
Кароль кивнула.
Мило положил сумку на стол и потянул за молнию.
* * *
Сьют № 12
— Что вы делаете с моим кошельком? — крикнул я, вырывая бумажник из рук Билли.
— Да не волнуйтесь вы так!
Я пребывал в полукоматозном состоянии. Во рту пересохло, тело ломило, страшно болела нога — казалось, я провел ночь в стиральной машине.
— Ненавижу людей, которые роются в чужих вещах! Вы собрали в себе все человеческие пороки!
— И чья это вина?
— Нельзя лезть в личную жизнь другого человека! Я знаю, что вы не прочли ни одной книги, но если вдруг решите почитать, возьмите Солженицына. Он очень правильно сказал: «Человек может чувствовать себя свободным только внутри себя».
— Между прочим, я собиралась просто восстановить справедливость.
— Какую еще справедливость?
— Вы все знаете о моей жизни… Мне тоже хочется больше узнать о вас. Разве это не логично?
— Совсем нет! Впрочем, это все полный бред. Вы не должны были покидать вымышленный мир, а я — пускаться в это путешествие.
— Да уж, сегодня утром вы сама нежность и тактичность!
«Обалдеть… И у нее хватает наглости упрекать меня!»
— Послушайте, вы отлично умеете перевернуть все с ног на голову и сделать виноватыми других, но со мной это не пройдет.
— Кто эта девушка? — спросила Билли, показывая снимок.
— Сестра папы римского. Довольны?
— Нет, слабовато. Хотя у вас даже в книгах не получается поставить меня на место.
«Какая наглость!»
— Это Кароль, подруга детства.
— А почему вы храните ее фотографию в кошельке как реликвию?
Я бросил на нее презрительный взгляд.
— Что за дерьмо! Ну и не говорите, плевать мне на вашу Кароль! — взорвалась Билли, уходя с террасы.
Я взглянул на пожелтевшую фотографию в белой рамочке, которую держал в руках. Много лет назад я зашил ее в бумажник и с тех пор ни разу не видел.
Постепенно из глубин памяти, как пузырьки на поверхность воды, поднялись воспоминания. Меня отбросило на шестнадцать лет назад. Я обнимаю Кароль, а она командует:
