— Это называется «синдром профессионального выгорания». Такое происходит, когда слишком много работаешь. А ты три года вкалывал без отдыха: бессонные ночи за компьютером, встречи с читателями, выступления, бесконечные поездки по всему миру. Такой график никто бы не выдержал. Расставание с Авророй стало последней каплей. Пора уже отдохнуть.
— Не разговаривай со мной как с ребенком.
— Тебе надо сходить к психологу, — повторил Мило. — Она рассказывала нам о лечении сном…
— Что значит «она рассказывала»? Вы, ничего мне не сказав, звонили Софии Шнабель?
— Том, мы твои союзники, а не враги, — примирительно произнес Мило.
— Оставь меня в покое, а? Будь так любезен, занимайся своей жизнью, а не моей!
Пораженный отповедью, Мило тряхнул головой, собираясь дать отпор, но его лицо внезапно посуровело. Не желая спорить, он взял сигарету из начатой пачки «Данхилла» и вышел на пляж, чтобы побыть одному и успокоиться.
* * *
Я остался с Кароль. Она тоже прикурила, затянулась разок и передала сигарету мне, как в детстве, когда нам было лет по десять и мы дымили, прячась за чахлыми пальмами Мак-Артур-Парка. Поскольку она была не на работе, Кароль сняла с волос резинку, и по темно-синей униформе рассыпались волосы цвета черного дерева. Светлые глаза блестели на фоне угольно-черной шевелюры. Порой, глядя на лицо этой взрослой женщины, я видел девочку-подростка. Нас объединяло нечто большее, чем симпатия или нежность. Это была не обычная дружба, а нерушимое единство, из тех, что рождаются в детстве и связывают людей на всю жизнь, заставляя разделять все радости и горести, хотя второе, конечно, случается куда чаще.
Всякий раз, когда мы оставались вдвоем, у меня перед глазами возникали картины беспокойной юности. Они возвращалась ко мне, как бумеранг. Я вспоминал пустыри, воплощавшие собой целый мир, топкое болото неблагополучного района, державшее нас в плену, и душераздирающие разговоры, которые мы вели после школы, сидя на обнесенной решеткой баскетбольной площадке.
Вот и сейчас у меня возникло ощущение, что нам до сих пор двенадцать лет. Что миллионы моих книг, продаваемые по всему миру, и преступники, которых арестовывает Кароль, — это лишь игра, а на самом деле мы все еще там.
Не случайно у нас троих до сих пор не было детей. Борьба с собственными неврозами поглощала нас, не оставляя времени на мысли о потомстве. В последнее время жизнь Кароль стала для меня загадкой. Мы редко встречались, а если и виделись, старательно избегали разговоров о важных вещах в наивной надежде, что прошлое исчезнет, если о нем не вспоминать. Но все было не так просто. Чтобы стереть из памяти картины детства, Мило паясничал сутки напролет, а я исписывал сотни страниц, горстями ел таблетки и сидел на амфетаминах.
