— Потому что это МОЙ ДОМ, и я не обязан отчитываться о том, что происходит в МОЕМ ДОМЕ.
— Возможно. Но ведь она бросила тебя. Может, пора спустить ее с пьедестала?
— Послушай, Мило, тебе никогда не нравилась Аврора…
— Ты прав, я всегда относился к ней с подозрением. И, честно говоря, не сомневался, что в конце концов она тебя оставит.
— Ах вот как! Может, объяснишь почему?
Тут Мило единым духом выплеснул все то, что так долго держал в себе:
— Потому что Аврора не такая, как мы! Потому что она презирает нас! Потому что ей с самого рождения везет. Потому что для нее жизнь всегда была игрой, в то время как мы сражались…
— Все не так просто… Ты ее не знаешь!
— Прекрати обожествлять эту женщину! Посмотри, что она с тобой сделала!
— Конечно, ты бы такого не допустил! Спишь с этими бимбо и даже не знаешь, что такое любовь!
Сами того не замечая, мы постепенно перешли на крик, и каждая реплика теперь напоминала пощечину.
— Твои чувства не имеют ничего общего с любовью! Знаешь, что это? Мазохизм и разрушительная страсть, — вспылил Мило.
— Я хотя бы не боюсь рисковать, а ты…
— Хочешь сказать, я трус? Да я прыгнул с парашютом с Эмпайр-стейт-билдинг! Видео ходило потом по всему Интернету…
— И что это дало тебе, помимо крупного штрафа?
Не обращая внимания на вопрос, Мило продолжал:
— Я съехал на лыжах с Кордильера-Бланка в Перу, прыгнул с парапланом с Эвереста, я один из немногих, кто сумел забраться на Чогори…
— Да уж, тебе отлично удается роль камикадзе. Но я имел в виду другой риск — полюбить кого-нибудь. Тут тебе не хватает смелости, даже с…
— ЗАМОЛЧИ! — выкрикнул он, хватая меня за ворот футболки и не давая закончить фразу.
Несколько секунд Мило стоял неподвижно, сжав кулаки и со злостью глядя на меня, и вдруг понял, что натворил: собирался помочь другу, а в результате сам с трудом сдерживается, чтобы не врезать ему…
— Прости, — выдавил он, ослабляя хватку.
Я пожал плечами и вышел на широкую террасу, откуда открывался вид на океан. От дома к пляжу вела скрытая от посторонних глаз лестница, на ступенях стояли керамические горшки с засохшими растениями, которые я не поливал много месяцев.
Солнце слепило глаза. На столе из яванского тика валялись старые очки-вайфаеры от «Рей Бан», я надел их и рухнул в кресло-качалку.
Мило исчез на кухне, потом появился на террасе с двумя чашками кофе и сказал, протягивая одну из них:
— Ладно, шутки в сторону, давай поговорим серьезно. — Он присел на край стола.
