Я положил костыли на пол, снял рубашку и джинсы и погрузился в воду. Она была очень горячей, почти кипяток. Штук тридцать струй, распределенные по всему бассейну, массировали тело, причем процедура оказывала скорее бодрящее, чем расслабляющее действие. Из водонепроницаемых колонок, расположенных в четырех углах джакузи, лилась чарующая мелодия. Билли протянула руку и кончиками пальцев коснулась лейкопластыря, которым доктор Филипсон заклеил мой нос. Ее освещенное снизу лицо казалось полупрозрачным, а волосы словно побелели.
— Воину нужен отдых? — пошутила она, придвигаясь ближе.
Я решил сопротивляться до последнего:
— По-моему, не стоит повторять сцену с поцелуем.
— Только посмейте сказать, что вам не понравилось.
— Речь не об этом.
— Но ведь сработало: через несколько часов ваша драгоценная Аврора на глазах у изумленной публики разорвала помолвку.
— Возможно, но сейчас ее тут нет.
— Откуда вы знаете?
Билли скользнула ко мне в объятия.
— Вы не заметили, что в каждом номере на террасе стоит телескоп и отдыхающие только и делают, что глазеют друг на друга?
Лицо Билли оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Я смотрел на ее глаза цвета липового отвара, расширившиеся от тепла поры и выступившие на лбу капельки пота.
— Возможно, она сейчас смотрит на нас. И не говорите, что это вас не возбуждает…
Мне не нравилась эта игра. Я никогда раньше не вел себя подобным образом. Но тут на меня нахлынули воспоминания о нашем предыдущем поцелуе… одну руку я положил ей на бедро, а другой обвил шею.
Она нежно прикоснулась к моим губам, и наши языки соприкоснулись. Магия снова сработала, но через несколько секунд я почувствовал во рту горько-кислый едкий привкус.
Я резко отстранился. Билли, казалось, не понимала, что происходит. Тут я заметил, что ее губы почернели, а язык приобрел фиолетовый оттенок. Глаза горели, а кожа с каждой секундой становилась все бледнее. Ее била дрожь, зубы стучали, она непроизвольно кусала губы. Я в панике вылез из джакузи, помог выбраться ей и бросился растирать полотенцем. У Билли подгибались ноги, она была на грани обморока. Внезапно ее сотряс ужасный кашель. Отстранив меня, она нагнулась, с болезненной гримасой изрыгнула густую клейкую массу и тут же рухнула на пол.
Это была не рвота.
Это были чернила.
