Дама в комнате и в саду
В куртуазном мире природа вполне цивилизованна и ничем не отличается от той, что существует в реальном времени и пространстве. Об этом свидетельствуют как живописные изображения, так и литературные описания. Сад, обнесенный высокой стеной, представляет собой своего рода зеленую раму, обрамляющую портрет дамы, которая по весне прогуливается в нем среди цветущих деревьев, сулящих в будущем богатый урожай любимых всеми плодов: яблок, груш, слив, а также миндаля и оливок, для произрастания которых словно специально создана залитая солнцем земля Южной Франции; без миндаля и оливок не мыслится окситанская кухня.
Сады, где растут фруктовые деревья, и огороды, где царствуют целебные и ароматические травы, собираемые как для использования в пищу и украшения стола, так и для исцеления недужных тел, вполне можно считать предшественниками садов приятных развлечений и аллегорических обрядов; на закате Средневековья сады эти стали располагать к северу от Луары, как, например, в «Романе о Розе», где «искусство любви окружено оградой».
Трубадур, влюбленный в далекую даму — а такая любовь всегда больше, чем просто влюбленность! — «находит» слова для молитвы и мелодию для жалобного напева, чтобы выразить свою страсть.
«С Творцом, создавшим тьму и свет, / Любви не позабывшим дальней, /Я в сердце заключил завет, / Чтоб дал свиданье с Дамой дальней, / Чтоб стала комната и сад / Роскошней каменных палат / Того, кто ныне на престоле», — поет Джауфре Рюдель[35].
Арнаут Даниэль мечтает насладиться радостью любви (joi), ожидающей его «в саду или же в светелке», где он будет принадлежать своей даме, будет находиться так близко к ней, как плоть прилегает к ногтю! Таков смысл его знаменитой «секстины» (sestina*); создавая изощренную по форме композицию стиха, поэт в полной мере испытал муки творчества, источником которых он сам называет любовь к даме, заставляющей его испытывать страдания гораздо более тяжкие, чем муки пахаря, возделывающего иссушенную ветрами почву.
Трубадур Гильем де Сант Лейдьер, могущественный кастелян из Веле, творивший в последней четверти XII века, описывает свою грезу не столько в эротической, сколько в аллегорической форме: ему видится сад любви. Деревья и цветы в том саду олицетворяют дам, самая прекрасная из которых — «чудесный белый цветок, сияющий со всех сторон, отчего он и краше всех»[36]; этот единственный цветок, невиданный и недоступный, и является предметом желаний трубадура
