Вдвоем они предавались в свободное время каким-то только им понятным заманчивым мечтаниям, разгоняя фантазию свою до небывалых и абсолютных высот. Зэки вокруг посмеивались: вот новая парочка образовалась, подавил Квазимода молодого и дружит с ним, услаждая его и себя мечтаньями. Говорить вслух об этом тяжелому на руку Бате, конечно же, боялись, иное же что-то домыслить в отношениях двух мужчин, тихо воркующих после отбоя, испорченность зэкам мешала. Сошлись на том, что живут эти двое безгрешной, но очень странной друг к другу любовью, как отец и сын...
ЗОНА. ВОРОНЦОВ
Ох, оторва Васька, чернокрылый плут!.. Когда в последний раз за незаконку - пронос чая в Зону - я две недели сидел на киче, опухнув без курева и оглохнув без человечьего слова, и Сынка не "телился" передать мне с кем-нибудь хоть малость табачку, я злился на него, а оказалось - зря: не было у него ну никакой возможности, дубаки-звери в охране попались.
И только Васька прилетал каждый день; смотрел на меня через решетку ШИЗО, будто раздумывая, как помочь хозяину. Наконец Сынка дотумкал: привязал к клюву поддавшегося ему Васьки - уважал тот моих друганов - пакетик с махоркой. Ворон прилетел радостный, посидел вдумах, что делать.
- Ну, иди ко мне... - ласково позвал я глупую птицу. - Пролезь вот здесь, - показал на зазор меж сеткой.
Васька посмотрел туда и - божья тварь-то! - просунул голову в дыру, а затем через решетку в открытую форточку сбросил прямо в руки пакетик с махрой.
У меня слезы на глазах навернулись от разумных его действий. Он, поняв, что сотворил большое дело для хозяина, тоже закаркал, будто возликовал.
Тут уж я испугался, зашикал на него:
- Ч-шь, ч-шь!.. Замолкни... Увидят -- пристрелят, стерва!
А он, видать, обиделся на мою грубую интонацию, оскорбился и сразу улетел - Володьке жаловаться. За утешением подался.
И после этого семь дней, сколько я досиживал, носа не показывал серчал на меня. Вот же гордая птица, не скажи ей ничего...
Мириться прилетел, когда отбыл наказание, в первый день. Мы с Сынкой выкурили по сигаретке после моей кичи, прилегли в бараке, а он, Васька, тут как тут - нарисовался. Меня-то небось и не ожидал увидать, на ночлег прилетел - ночевал только под нашей с ним кроватью, даже когда и не было меня.
Обиделся, но ждал. Так и сейчас, в руки-то сразу не пошел, пролетел мимо, залез под койку, каркнул оттуда легонько и затих.
- Ничего, явится... - успокоил я Володьку. - На измор берет... не тронь его пока.
