-А что- страшно?- вдруг поинтересовалась она, кладя мне ладонь на колено.
-Нет, не страшно. Многие колются- инсулин там, гормоны, антибиотики, цитостатитки. Но наркота- зачем?!
Своим искренним взглядом я попытался переломить этот перламутровый, многоопытный ларискин, но она опять одолела.
-Да, Сань, я- колюсь. Колюсь наркотой, той, что есть в отделении- промедол, омнопон, морфин. Даже дипидолором и и фентнанилом[u2] ,- совершенно просто произнесла она. -Вот так.
Со мной потом не раз случались такие моменты в жизни, "моменты истины", когда, как в конце детектива, вдруг всплывает очевидная правда, много лет не дающая покоя. И я всегда удивлялся именно неяркости этого события- небо не падало, преисподняя не разверзалась, мёртвые с косами не вставали из гробов- только жизнь продолжала щеголять по-будничному, только и всего.
В отделенческой буфетной ничего не изменилось, только я сделал порядочный глоток кофе и закашлялся.
-Ну и зачем...
-Как тебе объяснить... Вначале хотела память о Толике и дружках стереть. Бывало ведь совсем невмоготу- не поверишь, хотела бежать в Днепр бросаться. Он ведь меня и сына лишил, и возможности семью хоть какую-нибудь создать, пока молодая... А уколешься- вот и сладость, вот и забыто, вот и жизнь новой становится...
-Ну сходила бы к психологу, к психотерапевту. Таблетки антидепрессивные ведь есть- релауниум, триоксазин, амитриптилин...
-Молодой ты, Сашка, и жизнь тебя ещё по-настоящему башкой не била. В психушку Лариска Журавель никогда не ляжет, запомни. Я тебе не дамочка нервная...
В это время в буфетную заглянул доктор Карапетян. Его смуглое, широкое лицо с поникшим носом, красивые пухлые губы и глаза-сливы говорили о полном довольстве их обладателя жизнью, которое не могло не передаться собеседнику и расположить максимально.
-Курите, работы нет?- спросил Арутюн Арташесович, садясь на свободный стул и вынимая пачку твёрдых "явских" "Столичных". Он говорил практически без акцента.- У нас пока тоже- воскресенье, народ ещё не проснулся. Как тут, спокойно, Лара? Обход делать не нужно?
-Да нет, Арутюн, у нас все, вроде, сами ещё не проснулись.
-Я тебе, кстати, духи обещал- помнишь. "Турбуленс"?- армянин полез в карман халата и вынул небольшой, но очень импортный фирменный флакон в упаковке.-Держи.
Лицо Журы мгновенно просияло так, будто ей вручали что-то необычайно ценное- лунный камень, издание Иоганна Гуттенберга или яйцо Фаберже. Она открыла крышечку и, закрыв глаза, провела ею у себя под носом.
