-А назначения? Назначения поступившей, Иван Степанович?
-Шо, сам дать не можешь? Ну, яки там назначения при пэрэломе кистки? Анальгин с димедролом три раза в мышцу, общие анализы крови та сечи[3], флюорограмма. Промедол лупани пару раз- в 19.00 и в 23.00, ну, ещё на 06.00- шоб до кучи. А дальше лечащий врач пусть занимается. Утром историю принесёшь, я распишусь, дэ трэба.
Едва Мазепа ушёл, как появился Мельник. Выражение его красивого и хмурого веснушчатого лица было серьёзно и замкнуто.
-Ты здесь давно?- спросил он неожиданно по-русски.- С пяти? Райку Гамал здесь не видел? Не приходила она к старшей?
-Н-нет,- протянул я, очень удивлённый.- Она же с вами вчера утром ушла, точнее уехала, и больше...
-Ладно, меня здесь не было,- кандидат наук, слегка опустив голову, быстро исчез из отделения. Я пожал плечами - похоже, Гамал и Мельник поссорились, и не смог не улыбнуться. Медленно и торжественно вынул из кармана халата её - ватку, с жирной точкой крови- раиной крови, понюхал, осторожно коснулся губами, спрятал в пустой пластиковый пакет.
Потом была текучка- назначения, капельницы, отгибка краёв врезавшихся гипсов, ответы каким-то родственниками больных, где же здесь можно взять костыли, утку или судно. Потом привезли переломы обеих бёдер у мужчины 35 лет- бедняга был сбит "Камазом" при переходе улицы в неположенном месте. Его привезли в пустующую шоковую и уложили на систему вытяжения; долго крутились оба дежурных врача- Мазепа и Мельник, пришли анестезиолог с анестезисткой. Больной был без сознания, с крайне низким давлением, и требовал неусыпного внимания; мы с Ларисой Павловной, бросив всех остальных, то и дело куда-то бегали- то за кровяной плазмой, то за альвезином, то за какими-то особыми блочками, то за особыми стойками- приподнять ножной конец кровати, то за ещё чем-то. Наконец, часа через два "интенсивной терапии" поступившего "упаковали", уложив как следует, прояснив сознание, подняв давление до приемлимых цифр и получив первые порции светлой мочи. Включили многочисленные мониторы, и около больного осталась дежурить анестезистка.
После этого, уже около 23.00, мы с Ларисой Павловной поужинали. Этот раз, имея сигареты и кое-какие магазинные продукты, я не чувствовал себя нахлебником. Я сильно налегал на бутерброды с колбасой, маслом и сыром, отхлёбывая порядочный кусок кофе. Журавель сидела нахохлившись, в своей обычной манере, с ногами на стуле и курила в потолок. Стопы её были узкие и длинные, с сильно выраженным венозным рисунком- как бывает у тех, кому много времени приходится проводить стоя, с узловатыми пальцами и некрашеными ногтями. К еде она совсем не притронулась. Мы не обменялись почти ни словом-то ли устали, то ли говорить не о чем было.
