Она была в душе. Спейд крепко обхватывал её. Он снял с неё обувь, а теперь стягивал и юбку.
— Что? — выдавила она.
— Я должен смыть твою кровь с нас обоих, — мрачно сказал он. — Это не безопасно.
Если бы она не чувствовала себя так, будто её переехал грузовик, она бы ещё запротестовала. Но прямо сейчас, когда она не могла и двинуться, ей было плевать, что он делал.
Его рука придержала её за лоб, а затем ещё больше воды полилось ей на шею. Дениз закрыла глаза.
— Прости.
Это был лишь шёпот. Спейд развернул их, и поток воды побежал ей на живот. Он, должно быть, снял с неё и свитер, судя по ощущениям. Бюстгалтер на месте? Обессиленный взгляд вниз показал, что да. Как и нижнее белье.
— За что?
Её лицо покоилось на изгибе его шеи, потому, когда он говорил, его голос вибрировал по её щеке. Может, из-за того, что она всё ещё была в полубессознательном состоянии, но она ответила правду.
— За то, как я себя повела, когда ты укусил меня. Я не хотела. Не знала, что это сделает для тебя трудным остановиться —
— Иисусе, ты думаешь, это произошло? — Дениз почувствовала, как его рука начала умывать ей лицо. — Это не ты; это твоя кровь. Кажется, сущность в метках Раума превратила её в своего рода наркотик для вампиров. Я почувствовал её воздействие сразу же, как только сглотнул; но то, что в твоей крови, настолько сильно, что я не мог остановиться. Я слышал, что изменённую кровь продают на чёрном рынке молодым глупым вампирам, ищущим острые ощущения, но я не понимал …
Спейд замолк. Затем он начал трясти её, пока она не открыла глаза. Напряжённости на его лице было достаточно, чтобы разбудить её окончательно.
— Что?
— Вот оно, Дениз. Твоя кровь, изменившаяся после того, как Раум оставил на тебе метки. Так мы и выследим Натаниэля. Через его кровь.
Спейд прошёл в гостиную Яна, не дожидаясь, пока дворецкий доложит о нём.
— К кому мне нужно было бы пойти, если бы я искал Красный Дракон?
Ян, фыркнув, выключил телевизор.
— Говорю же, Чарльз, ты действительно начал новую жизнь с тех пор, как принялся трахать вот эту, да?
— Не говори о ней так, — тут же зарычал Спейд.
Дениз выглядела удовлетворённой тем, что он исправил грубость Яна, но медленная улыбка последнего подтвердила, что тот понял реальную причину, стоящую за ответом Спейда. Он отругал себя за такую собственническую реакцию. Одно — действовать так, будто Дениз принадлежит ему, на публике. Но совсем другое — чувствовать себя так. Спейду казалось, что он в зыбучих песках, когда дело касалось его эмоций к Дениз. Чем больше он боролся, тем глубже увязал.
