— Действительно.
Единственное, что хотела Дениз — закрыть глаза и неделю не думать о смерти. Или день, или хотя бы час. Но если она не найдет Натаниэля, смерти в её семье продолжат маячить на горизонте.
Она должна была вовлечь Кэт. Кости были Мастером вампиров и бывшим наёмным убийцей, потому у него был опыт в поиске людей, объединенный с влиянием в сообществе вампиров. Это был единственный логичный выбор — за исключением того, что Кости будет чувствовать себя связанным честью спасти её, если всё станет слишком страшным и опасным. Я уже убила своего мужа, вяло подумала Дениз. Как я смогу жить, если убью ещё и мужа лучшей подруги?
— Мы должны быть в Спрингфилде через несколько часов, — сказал Спейд. — Там мы остановимся в гостинице и —
Дениз выпрямилась.
— Ты.
Он поднял брови.
— Прошу прощения?
— Ты, — повторила она. — Ты — Мастер вампиров. Ты разыскивал людей в прошлом, Кэт говорила мне, и тебе наплевать на меня, так что, если всё станет опасным, ты выпутаешься живым. Ты прекрасная кандидатура, чтобы помочь мне найти Натаниэля.
Спейд не потрудился бросить на неё один из этих ты-сумасшедшая взглядов; он свернул с дороги и остановился у обочины, прежде чем она даже успела испугаться надвигающегося потока машин.
— Я не могу бросить все свои обязанности, только чтобы упорно искать бегающего от демона человека, который, во-первых, никогда не должен был шутить с тёмными искусствами, — проговорил он сквозь сжатые зубы. — Мне жаль, Дениз.
От отчаяния она выпалила:
— Тебе жаль? Сомневаюсь. Да, я знаю, что прошу о большом одолжении, но я не ждала, что ты сделаешь это для меня. Я надеялась, что ты сделаешь это для своего друга, потому что ты знаешь, что, если ты не поможешь мне, у меня останется одно единственное место, куда я могу пойти. Но эй, может, ты тогда скажешь Кэт ‘мне жаль’, если Кости убьют, пока он будет делать то, на что у тебя нет времени. В конце концов, намного легче сказать, что тебе есть до этого дело, чем доказать.
Через мгновение он был рядом с нею, его лицо так близко, что она не могла сосредоточиться на чем-то определенном в его чертах. Но необходимости видеть выражение его лица не было. Рычание в его голосе ясно сказало ей, насколько он разъярён.
— Никто не знает, что ты звонила мне. Никто не знает, где ты. Я могу похоронить твоё тело ещё до заката, тогда мне не придется беспокоиться о том, что Криспин будет рисковать собой из-за тебя. Так что, может, ты захочешь снова бросить мне вызов, чтобы я доказал, что мне есть дело до моего друга.
