Свежий утренний ветер дул в лицо. Солнце поднималось из-за горизонта, день медленно вступал в свои права. Я стоял в траншее и курил. Нет ничего прекраснее, чем курить по утрам.
На западе загремело. Это уже были «чемоданы», а не легкие орудия, как в прошлый раз. Они с ревом разрезали воздух над линией фронта и ложились точно на наши позиции. Начался ад, подлинный, непритворный: снаряды падали точно на наши траншеи. Мы прижались к земле, но и она надежной опорой не казалась. Земля ходила ходуном, а со всех сторон взлетали огромные фонтаны из чернозема. От грохота можно оглохнуть, поэтому я стараюсь чем-то закрыть уши, но получается у меня это совсем плохо.
Я видел, как один контуженый солдат вылез за бруствер, и его сразу разорвало снарядом на мелкие куски. Траншея перестала быть цельной полосой, теперь она была перерыта воронками от снарядов. Старая фронтовая мудрость гласит, что снаряд дважды в одно место не падает. Я перекатился по дну траншеи в одну из воронок. Мне нужно было посмотреть, что происходит на немецкой стороне. Бинокль разбился, ну да черт с ним. Чтобы увидеть то, что нужно, мне не требовался бинокль. На нас шло огромное зеленое облако. Широкое, высотой сантиметров в десять газовое облако медленно и неотвратимо наступало, гонимое тем ветерком, которым я несколько минут назад наслаждался. Вот оно – воплощение смерти. Концентрированная, зеленая, не знающая преград смерть.
Там куда доходило облако, трава моментально желтела, а листья сворачивались в трубочки. Смотреть на это было невыносимо. Смотреть и понимать, что ты ничего не можешь с этим сделать. А ведь достаточно лишь встать в полный рост, но артиллерия плотно прижимает нас к земле. Уже многие увидели облако и стали кричать: «Братцы, газы!» – но чем это поможет? Противогазов у нас нет. Солдаты начинают вставать в полный рост, и их разносит в клочья. Особо везучие бегают по траншее. Полная дезорганизация боевого соединения. Я резко встаю в полный рост и, стараясь перекричать гром взрывов, ору, срывая глотку.
– Прекратить панику! Лежать! Лежать, сукины дети!
Облако было уже буквально в десятке метров от нас, я уже чувствую хлорный запах. Самый отвратительный запах на земле, а на передовой – самый смертоносный.
Долго стоять в полный рост я не могу. Мне все же пришлось прыгнуть обратно в воронку. Нет, роту в порядок мне уже не привести, она дезорганизована. Я окончательно потерял управление ротой, понял что мне до солдат и взводных никак не докричаться. А облако все приближается и приближается. И нет ему никаких преград, нет сейчас никакой силы остановить эту зеленую смерть. Оно уже дошло до нашей траншеи.
