Христиане торжествовали, и завершающий удар был нанесен в 391 году, когда Феодосий сделал его единственной религией в Римской империи.
Несмотря на историческую важность своих действий, Феодосий никоим образом не был революционером. Сделав христианство государственной религией, он всего лишь поставил точку в изменениях, начатых еще на Мильвийском мосту. Христианство настолько переплелось с римским образом жизни, что и для варваров, и для римлян «быть христианином» и «быть римлянином» по существу означало одно и то же. Христианские богословы восприняли интеллектуальные традиции классического прошлого и присвоили их. Климент Александрийский описал церковь проистекающей из двух рек — библейской веры и греческой философии, а Тертуллиан остроумно заметил: «Seneca saepe noster» — «Сенека часто наш», то есть один из нас.
Даже церковные и придворные церемонии стали зеркально отражать друг друга. Клирики и придворные облачались в пышные одеяния; продуманные процессии и сладкоголосые хоры возвещали начало служб, благовония и свечи несли как знак почета. У двора был император, у церкви — епископы, и всем им оказывались равные внешние знаки почтения. Во всем присутствовало успокаивающее единообразие, знакомые черты, что убеждали каждого празднующего в божественном порядке. Даже государственная пропаганда несла на себе этот отпечаток. На ипподроме Феодосий воздвиг обелиск, чье основание было украшено резными изображениями его самого в окружении подчиненных — подобно тому, как Христа изображали вместе с учениками. Все граждане, от самых образованных до неграмотных, легко могли понять, что царство небесное отражается здесь, на земле.
В Риме не было сомнений, что провидение благосклонно к империи. Даже экономика в последний век стала налаживаться. Относительная политическая стабильность позволила снова накапливать состояния. Торговцы в безопасности развозили свои товары по великим римским дорогам, а корабли снова рассекали воды Средиземного моря. Земледельцы доставляли свою продукцию в крупные города, где их ожидали возродившиеся рынки. Может быть, Римская империя и не была столь же процветающей, как когда-то, но ее жители все же могли надеяться, что золотые дни еще могут вернуться.
Впрочем, на горизонте уже появились тревожащие знаки. Основная часть налоговых средств собиралась со знатных семей, и финансы их были истощены. Поскольку все больше и больше из них оставляло свою ношу и вступало в ряды духовенства или принимало монашество в пустынях Египта и Малой Азии, власти ответили усилением налогового бремени на бедные и работающие слои населения. Последующие правительства увеличивали налоги и пытались прикрепить крестьян к земле. Это вызывалось интересами нормального функционирования государства, но в итоге обернулось для многих нищетой. Запад в особенности страдал от непомерных налогов, и хотя Восток всегда был богаче, теперь они и вовсе казались принадлежащими к двум разным мирам.
