Несмотря на давние традиции ассимиляции, на людей по ту сторону границ римляне посматривали с пренебрежением. Эти люди за пределами сферы влияния Рима не обладали гражданством — следовательно, считались варварами и дикарями независимо от того, насколько развитыми они были в действительности. Разумеется, самые проницательные из римлян сознавали, что их собственные предки когда-то были такими же варварами, как и теперешние племена за Рейном, и ничуть не сомневались, что несколько столетий в плавильном котле империи превратят их всех в римлян.
Впрочем, последняя волна пришельцев сильно отличалась от прежних. Для империи никогда не составляло труда впитать в себя новых людей, и иммигранты, как правило, становились для нее источником силы. Но времена переменились. Теперь империи приходилось защищаться, и германские племена, пересекающие ее границы, хотели земли, а не культуры. Они приходили на своих собственных условиях, не желая, чтобы Рим поглотил их, говорили на своих языках и сохраняли свои родные обычаи. Приток новой крови более не был источником силы, как когда-то. Для многих людей, видящих, как тысячелетние традиции отходят в прошлое, пришельцы представлялись пугающей волной, что угрожала захлестнуть империю.
Даже в лучшие времена было непросто переварить настолько интенсивный приток приезжих; к несчастью для империи, наплыв иммигрантов пришелся на время, когда трон занимали чрезвычайно недальновидные правители. Со времени смерти Юлиана они сильно измельчали. Его непосредственный преемник однажды ночью оставил в своем шатре горящую жаровню и задохнулся после каких-то восьми месяцев своего правления. Его смерть оставила трон двум довольно неотесанным братьям, которых звали Валентиниан и Валент. Они разделили империю между собой и постарались укрепить ее осыпающиеся границы. Старший из братьев, Валентиниан, одиннадцать лет удерживал Запад единым, в то же время пытаясь сдерживать влияние молодого дерзкого Валента, но из-за полной неспособности держать себя в руках его хватил удар прямо посередине характерной для него гневной речи. Его шестнадцатилетний сын Грациан унаследовал трон, но был слишком молод, чтобы отстоять свои права, что позволило находчивому Валенту стать главной фигурой в имперской политике.
На фоне явного недостатка государственных деятелей на имперской сцене визиготы и остроготы испросили разрешения селиться на римских территориях. Они покинули холодные земли Германии и Скандинавии и пришли в поисках новых земель, которыми, как казалось, изобиловала плодородная Восточная Империя. Они обещали обеспечивать войска в обмен на землю, и император любезно согласился, позволив двумстам тысячам готов пересечь границу страны и со всем скарбом заселиться в их новые дома во Фракии.
