Мими терялась в догадках. Кто он: репортер, страховой агент, торговец недвижимостью, служащий банка, собирает слушателей на очередную лекцию или вручает награды?
— Да, я его подруга. В некотором смысле. Что вы хотели?
— Могу я присесть?
— Это свободная страна. — Она пожала плечами.
Борис вышел из кухни. Македонец принялся протирать кофеварку, хотя уже проделал эту операцию минут десять назад. Он не спускал глаз со своей официантки.
Зная, что она под защитой, Мими вновь обратилась к посетителю:
— Я могу вам чем-то помочь?
— Я бы хотел передать через вас послание мистеру Сент-Джеймсу.
— Почему бы вам не поговорить с ним лично?
— Я неоднократно пытался. Но он так и не захотел встретиться со мной.
— Возможно, его не интересует то, что вы собираетесь сказать, — заметила Мими. — Вы, часом, не репортер?
— Я? Что вы, нет.
— Вас прислал губернатор?
— Нет, нет. Я поденщик с молочной фермы Смита.
Вот оно что. Наверное, пришел за ссудой. Таких здесь было немало. У Гибсона была репутация героя, а эти люди почему-то считали, что слава непременно приносит богатство. Гибсон в этом смысле проявлял мягкость: его чековая книжка всегда была наготове. И хотя он резко обрывал все слезливые истории на полуслове, немного шокируя просителей, они неизменно уходили от него довольными.
Однако Борис не потерпит, чтобы к ней приходили в рабочее время.
— У меня много дел, так что, может быть, вы напишете ему письмо или сходите домой?
Арно схватил ее руку. В другое время Мими бы испугалась, но его глаза были наполнены такой глубокой тоской, что она невольно почувствовала сострадание.
— Я послал уже много писем — их все вернули мне нераспечатанными. Я звонил домой и оставлял послания на автоответчике.
— Значит, он не хочет говорить с вами. — Она высвободила руку и поднялась из-за стола. — А если Гибсон что-то решил, его не удастся переубедить, тем более мне.
— Но вы должны помочь мне! Он спас моего ребенка!
Борис уже шарил под кассой, где в коробке из-под сигар держал пистолет, но Мими показала ему знаком, что все в порядке.
— Мистер Швайрон, так это вашего ребенка он вынес тогда из огня?
— Да, он спас маленького Джастина.
— Тогда почему у вас такой…
— Несчастный вид? Да, я несчастен: я вновь обрел сына, но потерял жену. Очень тяжело носить в себе два таких разных чувства. Радость, что твой сын жив, и горе оттого, что потерял любимую.
Мими сжала его мозолистую руку.
— Но мой сын спасен, — продолжал он, склонив голову. — Мне нужно думать о его будущем. Мы вернемся в Германию. Но перед отъездом я должен выполнить свой долг: поблагодарить человека, который спас его жизнь. До сих пор мистер Сент-Джеймс так и не позволил мне сделать этого.
