Ричард подошел к Горрову. Смотрел на режиссера, как в первый раз.
— Налей еще… Я не ожидал, брат!
— Давай, пей. Нам еще к Хорхе домой ехать. Его дети ждут подарков.
Ричард не знал, что делать, что говорить. Почему-то в этот момент он сам чувствовал себя ребенком.
— Я хочу тебя обнять, Горров.
— Давай. Обними. — Пока Семен шел, поймал ревностный взгляд Хорхе. — Иди ко мне, — обнял Рича. — Ты заслужил.
* * *
— Але-е-е, милиция! — Пьяный Сергей звонил из телефона-автомата.
— Дежурный лейтенант Бенкендорф слушает.
— Че у тебя фамилия такая? Фашист, что ли, лейтенант?!
— Я вас слушаю.
— Это, слушай, Геринг, я тут Вернинг избил.
— Что?
— Не что, а кого?! Что у тебя по русскому языку было, немецкая морда?!
Короткие гудки. Сергей набрал повторно.
— Ой-ой-ой! Какие мы обидчивые! Я по делу звоню, на самом-то деле. Я Верника избил ногами.
— Какого Верника? Как ваша фамилия и где вы находитесь?
— Брат, ты не торопися. Понял, не то-ро-ПИСЯ! Понял, в чем тут прикол?!
— Да, понял. Что-то еще хотите сказать?
— Ладно, брат, я серьезно с тобой. У меня Афган за спиной… Кровью облитый, так что слушай уважительно.
— Слушаю.
— Я тут Верника избил и бумажник его взял. На хуй?! Сам не понимаю, блядь. Злюсь, сука, страшно сейчас на себя. И весь день такой, чуешь?!
— В принципе, да.
— Так вот, его там нет, где я его валил. Я хочу бумажник вернуть… И извиниться. Ты пробей, слышь?! Тут в портмоне его визитка с рабочим телефоном. Я звонил, но они мне, суки, не верят, ржут, бляди. Думают — развожу. А я его сильно вальнул.
— Давайте телефон. И перезвони, брат, через полчаса. Что-нибудь накопаю для тебя. Хорошо?
— Ну я же не полное говно?! Скажи, а?!
— Держись брат, все мы одинокие. Не только ты воешь по ночам. Перезвони!
— Я перезвоню. Спасибо тебе, Фон Дорф.
* * *
— Мам, тебя вызывают в школу, — Оська не стал оттягивать и подготавливать — вывалил все с порога.
— Сначала обедать, — спокойно, как ни в чем не бывало, Еремея посмотрела на сына, на новый синяк под глазом, на разорванный пиджак и бабочку, свисавшую из кармана брюк.
— Я быстро, умоюсь только, — Оська прошел в ванную для гостей.
Еремея ударила полотенцем по столу.
— О, борщ! — Оська уселся за стол и наигранно радостно потер руки.
— Без подхалимства. Ты же не хочешь, чтобы я тебя перестала уважать?
— Нет, конечно, мамочка…
— Параллельно рассказывай.
— Рот будет набит…
— Через час придет отец — хочешь ему первому рассказать? — жестче, но так же спокойно сказала мать.
— Сначала тебе… И посоветуешь мне?
