Данный Густаву II Адольфу отпор был в военном отношении всего лишь неудачным инцидентом, но в политическом отношении его отголоски прозвучали во всей Европе. Он если и не уничтожил, то поколебал авторитет, завоеванный шведским королем в ходе многочисленных одержанных им побед, и тем самым ослабил силу его хватки, которой он держал германские государства. Валленштейн сочетал реалистическое понимание ограниченности его средств с дальновидным расчетом пути к «великой стратегической» цели.
Из-Нюрнберга Густав II Адольф двинулся на юг в еще один поход против Баварии — а Валленштейн повернул на север против Саксонии. Этот мастерский ход так же быстро усмирил шведского короля, как и до этого, но своим исключительным марш-броском он оказался на месте раньше, чем Валленштейн смог принудить саксонцев к сепаратному миру. И в последовавшей за этим безнадежной битве под Лютценом шведская армия скомпенсировала свое стратегическое поражение тактическим успехом; но ценой смерти своего вождя и отказом от плана создания великой протестантской комбинации под шведским управлением. И вследствие этого войне было суждено тянуться еще 16 изнурительных и бесполезных лет, в результате чего Германия превратилась в пустыню (погибло две трети населения страны) и уступила Франции господствующую роль в политике Европы.
Поразительный контраст, на который, как правило, историки обращают внимание, между гражданскими войнами 1642–1652 годов в Великобритании и войнами XVII века на континенте состоит в стремлении к победе, которым отличались первые в этом сравнении войны. Дух, который царил вплоть до этого последнего великого конфликта в нашей собственной стране (Англии. — Ред.), великолепно выражен в «Мемуарах кавалера»: «Мы никогда не разбивали лагерь и не окапывались… либо отлеживались за оградой из рек и ущелий. Это было главным девизом войны — где враг? Идем и сразимся с ним!»
И все-таки первая гражданская война тянулась четыре года, не явив ни одного сражения, оказавшегося однозначно решающим, за исключением тактического выигрыша, и когда она окончательно погасла в 1646 году, оставив роялистские угольки настолько многочисленными и так сильно тлеющими, что в результате разногласий между победителями пламя смогло разгореться вновь, два года спустя с еще большей, чем раньше, силой.
Изучая причины неопределенного исхода войны, где дух решительности был настолько заметен, мы приходим к выводу, что военные кампании принимали форму неоднократных прямых атак то одной стороной, то другой, перемежаемых, как бы мы это назвали на современном языке, операциями прочесывания, которые имели всего лишь местный и преходящий эффект — ценой истощения сил.
