Пятница, 20 июня 1941 года. Поздним вечером, в 23.25 заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Соколовский телеграфирует командующему ОдВО: «По агентурным данным, германский штаб авиации усиленно интересуется расположением штабов бронетанковых частей в Кишиневе...» Какой же вывод сделан на основе такихданных? «Предполагается, что замышляется какая-то диверсия. Начальник ГШ приказал предупредить вас об этом».
Суббота, 21 июня 1941 года. Ранним утром, в 3 часа 20 минут в Генеральный штаб поступает телеграмма от начальника штаба Западного ОВО. Генерал-майор Климовских (ровно через месяц его расстреляют «за преступную бездеятельность, трусость и паникёрство») сообщает: «По докладу командующего 3-й Армией, проволочные заграждения вдоль границы у дороги Августов, Сейны, бывшие ещё днем, к вечеру сняты. В этом районе в лесу будто бы слышен шум наземных моторов...» На документе резолюция Ватутина: «т. Маландину. 1) Немедленно доложить донесение правительству. 2) Отдельно тов. Вышинскому». И это – всё. Теперь правительство, которое возглавлял человек, не имевший ни военного, ни даже среднего школьного образования, должно объяснить генералам и маршалам – что означают снятая проволока и рёв танковых моторов по другую сторону границы…**
21 июня в 13.25 командующий войсками Одесского ВО генерал-полковник Черевиченко шлёт телеграмму наркому обороны. И снова в центре внимания – проволока: «В связи с напряжённой обстановкой на границе прошу Вашего разрешения на использование колючей проволоки по реке Прут для прикрытия отдельных наиболее важных направлений…» Резолюции на документе нет, было ли дано такое разрешение – непонятно, но заслуживает внимания уже то, что очевидное и едва ли не запоздалое решение нельзя принять без согласования «на самом верху».
21 июня, 18.48 московского времени. До начала вторжения остаются считаные часы. Генерал-лейтенант Соколовский отправляет телеграммы в ЗапОВО и ПрибОВО: «Начальник Генштаба приказал допустить представителей Госконтроля т.т. Пономарёва, Козаманова, Леонтьева к проверке строительства УР, не затрагивая оперативно-тактическую сторону вопроса». Нет, кто бы спорил, учёт и контроль – дело архиважное, надо проверить правильность составления смет, проследить, чтобы ни один мешок народного цемента не ушёл «налево»… В тот же день, 21 июня заместитель наркома обороны маршал Шапошников направляет телеграмму командующему войсками ЛВО генерал-лейтенанту Попову. О чём? Об использовании трофейной колючей проволоки с финских оборонительных сооружений линии Маннергейма. И это дело нужное – но неужели у человека, которого принято считать «главным военным советником» Сталина, 21 июня не было других забот?
