Беннет со смущением смотрел на отца Виктора.
— Не понимаю, какое отношение имеет к мальчику этот факир, который или обманут им, или его сообщник, — начал Баннет. — Мы не можем позволить, чтобы английский мальчик… предположим, что он сын масона, то чем скорее он отправится в масонский сиротский приют, тем лучше.
— А! Таково ваше мнение как секретаря полковой ложи, — сказал отец Виктор, — но мы можем сказать старику, что мы собираемся делать. Он не похож на негодяя.
— Мой опыт говорит мне, что никогда нельзя понять душу обитателей Востока. Ну, Кимбалль, я хочу, чтобы ты передал этому человеку то, что я буду говорить, — слово в слово.
Ким, уловив значение нескольких фраз, начал так:
— Служитель Божий, тощий дуралей, похожий на верблюда, говорит, что я сын сахиба.
— Каким образом?
— Это правда. Я знал это с самого рождения, но он открыл это только тогда, когда снял амулет с моей шеи и прочел все бумаги. Он думает, что сахиб всегда остается сахибом, и оба они намереваются оставить меня в этом полку или послать в мадрисса (школу). Это пробовали сделать и прежде, но я всегда избегал этого. Толстый дурак одного мнения, а похожий на верблюда — другого. Но это ничего на значит. Я могу провести здесь одну-другую ночь. Это случалось и прежде. Потом я убегу и вернусь к тебе.
— Но скажи им, что ты мой ученик. Скажи им, как ты явился мне, когда я ослабел и смутился. Расскажи им о наших поисках, и они, наверно, отпустят тебя.
— Я уже сказал им. Они смеются и говорят о полиции.
— Что ты говоришь? — спросил мистер Беннет.
— Он говорит только, что если вы не пустите меня, это помешает его делу — его безотлагательным делам. — Последние слова были воспоминанием о разговоре с одним клерком, но вызвали только улыбку, что смутило Кима. — А если бы вы знали, в чем состоит его дело, то не вмешивались бы с такой дурацкой поспешностью.
— Что же это за дело? — не без чувства сказал отец Виктор, наблюдая за лицом ламы.
— Есть река в этой стране, которую он очень хочет найти. Она появилась там, где упала стрела. — Ким нетерпеливо топнул, с трудом переводя в уме местное наречие на свой неуклюжий английский язык. — О, знаете, она была сотворена нашим Господом Богом Буддой, и если омыться в ее водах, то отмоешься от всех грехов и станешь бел, как хлопковая бумага (Ким в свое время слышал речи миссионеров), я его ученик, и мы должны найти эту реку. Она так драгоценна для нас.
— Скажи еще раз, — сказал Беннет.
