Но вы же не настоящий следователь. Ваши сотрудники проводят не меньше времени с КГБ, чем с вами!
Не объяснять же ему про Фета и Приблуду!
— В каком родстве вы состоите с Джеймсом Кервиллом?
— А вы угадайте.
— Господин Кервилл, я следователь московской прокуратуры, никому больше не подчиняюсь и веду следствие о тройном убийстве в парке Горького. Вы располагаете сведениями, которые могут мне помочь, и уклоняетесь от дачи показаний. Это тоже преступление. Вы тайно привезли оружие, из которого уже стреляли в меня. Вас видели переодетым.
— А разве это преступление, одеваться, как вы? И штуку у вас в руке — если это пистолет — я впервые вижу. Откуда мне знать, что вы подсунули в мой чемодан, когда его взломали. Вы бы подумали, Ренько, как отнесется американское посольство к следователю, которого американский турист застал у себя в номере, — он покосился на чемодан, — за попыткой ограбления?
— Расскажите мне о Джеймсе Кервилле.
— Убирайтесь вон!
Аркадий сдался. Кладя бумажник и паспорт на стол, он вдруг сообразил, что бумажник совсем не гнется, и только тут заметил узкий шов в подкладке. Кервилл наклонился вперед. Аркадий распорол шов и извлек на свет золоченую бляху с надписью сверху "Город Нью-Йорк", а снизу — "Лейтенант".
— Вы полицейский?
— Сотрудник уголовного розыска, — поправил Кервилл.
— Тем более вы должны мне помочь! Вы видели, как Голодкин уходил из прокуратуры с нашим сотрудником, моим другом Пашей Павловичем, очень хорошим парнем. Через час его и Голодкина убили в квартире Голодкина. Мне надо найти того, кто убил Пашу. Наверное, и у вас в Америке не все так уж по-другому…
— Ренько, идите вы…
Едва не выстрелив в Кервилла в состоянии аффекта, Аркадий едет по Москве куда глаза глядят. Видит, как на Москве-реке ледокол вспарывает лед, замечает свет в окне Института этнографии и поднимается в лабораторию Андреева. Но восстановление лица Валерии Давыдовой еще далеко не закончено. Ночью ему позвонит Якутский и сообщит, что у Давыдовой в Москве есть задушевная подруга которой она, конечно, увиделась бы. И называет Ирину Асанову. Едва Аркадий засыпает, как его будит новый звонок. К своему удивлению, он узнает голос Осборна. Американец желал бы продолжить их интересный разговор в бане и приглашает Аркадия встретиться с ним в десять утра на набережной у Торговой палаты.
Стоя на набережной, Аркадий раздумывал, что Осборну, видимо, пришелся не по вкусу его визит в Минвнешторг. Через полчаса к подъезду Торговой палаты подкатила "Чайка", из дверей вышел Осборн, что-то сказал шоферу, зашагал через дорогу к Аркадию, непринужденно взял его под руку, и они пошли по набережной. "Чайка" следовала за ними.
