Какое это теперь имело значение? Его кровь не инфицирована — и это главное. Не заражена продуктами распада алкоголя — и это ещё важнее. И, наконец, из нескольких возможных доноров, не отдавших этой ночью дань Бахусу, фон Грофф оказался единственным неизлечимым калекой. Никакие доводы разума не могли забить натуру хищника, уверенную, что в первую очередь подлежат уничтожению слабейшие. А то, что у капитана повреждено сухожилие и неправильно срослись кости, Ганс понимал интуитивно. Просто знал это, и всё. Осязал шестым чувством.
Тихо ступая, он быстро приближался к добыче. И, хотя был полностью уверен в успехе, непроизвольно начал генерировать неразличимые человеческим ухом звуковые волны в ультракоротких частотах. Резонируя с нервной системой обречённого, они действовали успокаивающе, рассеивая внимание и погружая в состояния лёгкой дрёмы.
Когда до вожделённой плоти осталось метров пять, Ганс прыгнул, одним махом настигнув жертву и, заломив шею, не сильно, чтобы не убить, так как мёртвая кровь не принесёт никакой пользы, впился клыками в призывно пульсирующую вену.
Гены рядового Шварцкопфа не несли родовой памяти и основанного на ней страха быть обнаруженным. А, потому, не сдерживаясь, он выпил первого донора досуха, с трудом заставив себя оторваться от ещё тёплого горла, когда перестало биться сердце несчастного. Бросив тело в кусты, вампир облизнулся и, словно извиняясь пожав плечами, скрылся в чаще.
Однако этот жест был вызван не угрызениями совести, отнюдь. Разве испытывают люди неловкость перед обезглавленной курицей? Просто, насытившемуся организму в одночасье сало тесно в неудобной, сковывающей движения одежде. И, напрягая мышцы, Ганс всерьёз подумывал, не заставить ли набивший оскомину френч лопнуть по швам. Но, поскольку, инициация произошла только сутки назад, а первая кровь ещё не успела разложиться, заражая изменённый организм высокотоксичными продуктами распада, благоприобретённые, а, точнее, буквально вбитые в подкорку муштрой навыки взяли верх над безусловными рефлексами.
Ганс оправился. Затем, принюхавшись, и с удовольствием обнаружив, что форма не испачкана ни каплей крови, устремился к санаторию.
Он больше не испытывал надобности в прогулке. Процессы, происходившие во внешнем мире, тоже интересовали мало. Он сыт. В пределах досягаемости нет никакой опасности, грозящей уничтожением. А, следовательно, единственным желанием было как можно скорее добраться до укрытия и завалиться спать.
