– Да-да, – подтвердила я. – Именно так.
Хозяйка принесла пакетик, нерешительно подала его мне и с ошеломленным видом наблюдала, как странная туристка одну за другой высыпала в чай три ложки с горкой.
– Спасибо! – я вернула сливки и принялась смаковать чай.
Когда на террасу поднялся один из владельцев гостевого дома – круглолицый, похожий на Винни-Пуха мусульманина, хозяйка тут же затараторила, демонстрируя початый пакетик сливок. Мехмед флегматично поднял брови и подошел к моему столику:
– Вы пьете чай или кофе?
– Чай.
– Чай со сливками?
– Да.
– Надо же, как интересно! Это у вас в России так принято?
– Так принято у нас в Сибири, – откликнулась я, сообразив наконец причину изумления хозяйки.
Мехмед кивнул, принимая этот удивительный факт в копилку своего опыта. Я вспомнила, что подобную реакцию мы с Тимом наблюдали и в Иране. Когда Тим попросил в ресторане чай с молоком, ему принесли полный до верха стакан чая и такой же полный стакана молока. Когда же он их смешал, у официанта стало такое лицо, как будто мы при нем начали мазать на хлеб сапожный крем.
Было приятно, что я хоть чем-то могу удивить людей даже в таком смешавшем не одну культуру городе, как Стамбул.
На завтрак подавали свежевыпеченный хлеб, кислый сыр, маринованные оливки, масло, джем, огурцы и помидоры, вареные яйца, йогурт. С аппетитом позавтракав, я достала карту и стала планировать дневной маршрут. За этим делом мне вспомнился Синан. Позвонить или нет? Я прислушалась к себе. Внутри царила спокойная тишина, как в вестибюле старого дома в летний день, когда большинство жителей отбыли на дачу.
Тогда я представила себе день с Синаном и без него. Конечно, он будет весел и остроумен. Возможно, расскажет множество интересных историй, которых нет в путеводителе. Скорее всего, заплатит за меня в кафе, куда мы зайдем перекусить после прогулок: Турция еще не поражена флюидами феминизма. Мне не придется ломать голову над картой, заплутав между тремя мечетями. Я буду смеяться, кокетничать и упиваться чувством собственной привлекательности как подслащенным кофе.
Но разве смогу я в обществе малознакомого мужчины погрузиться в те ощущения, которые нахлынули на меня вчера в Святой Софии? Соприкоснуться с воспоминаниями прожитых жизней, поднимающимися со дна души как забытые сны? Смогу ли наслаждаться старыми фресками столько, сколько мне захочется, или буду чувствовать на себе нетерпеливый мужской взгляд? Буду ли я, наконец, сама собой? Не блестящей женщиной, покачивающей туфельку ногой в ожидании рисового пудинга, а испуганной и в очередной раз брошенной девочкой, которая снова учится дышать без пуповины своей любви?
