Две встречи состоялись одна за другой.
С Анечкой мы традиционно состыковались в одной из центральных «Шоколадниц», и я воспользовалась случаем съесть чизкейк и выпить горячий шоколад, нарушив все заповеди правильного питания. Анечка не отстала от меня, заказав яблочный штрудель и клубнику со сливками.
– Ну, рассказывай – что у тебя творится? – Моя юристка не стала играть в дипломатию. – Есть подозрение, что ты ходишь где-то на грани депрессии.
Я рассказала. Старалась говорить спокойно и даже с юмором, подшучивая над нашим семейным укладом: «Чувствую, что он и насчет новогоднего подарка для Настасьи будет со мной советоваться». Однако Анечка не улыбалась.
– И ты посоветуешь?
– Выскажу свое мнение. А почему нет? Молчание отделяет куда сильнее, чем измена.
– Подавлять ревность – опасное занятие, – заметила Анечка, когда я изложила ей этот концепт. – Дороже выйдет.
– Да я ничего и не подавляю, – возразила я. – У меня нет ревности. И вообще. Измена – это в первую очередь ложь.
– Не знаю, не знаю… – качала головой Анечка. – Я бы не смогла.
– Их отношения – всего лишь вопрос времени. Я точно знаю, поэтому не напрягаюсь. Это проходит, ну как грипп.
На самом деле я лукавила. Когда я знала, что Тим с Настасьей, мне стоило большого труда сосредоточиться на чем-либо, кроме разглядывания своей унылой физиономии в зеркале. Но, чувствуя страсть Тима, я боялась, что если сейчас вмешаюсь, то наши отношения дадут слишком ощутимую трещину. Прервать увлечение в самом разгаре – как оторвать любовников друг от друга за мгновение до оргазма.
Но мне не хотелось признаваться в этом даже ближайшей подруге. Одна мысль, что меня буду жалеть как брошенную жену, вызывала омерзение – примерно такое же, какое я испытывала к нищим, выставляющим напоказ свои язвы, чтобы собрать побольше милостыни.
– Твоему терпению можно только позавидовать, – заметила Анечка, хотя в ее голосе слышалось больше сожаления, чем зависти. – Надеюсь, Тим понимает, как ему повезло.
– И я надеюсь, – кисло отозвалась я.
Потом мы перешли к Анечкиным делам. У нее тоже в семейной жизни все складывалось не ахти. За пять лет брака Вадим изрядно поднабрал вес и растерял ту живость, которая была ему присуща тогда, когда он зазвал Анечку в отпуск в Сочи и там представил ее матери как свою невесту. Его жизнь протекала теперь на работе и диване, на котором он часами мог читать, или слушать музыку из своей меломанской коллекции, или смотреть новости – по очереди по всем каналам. При этом других важных для Анечки действий на этом диване практически не происходило.
