Иногда, впрочем, юристам уже после первой публикации удавалось до смерти запугать людей, пытавшихся сражаться за благое дело. В конце 2008 года мы узнали, что Guardian и Observer удалили со своих сайтов восемь статей о британском миллиардере иракского происхождения Надми Аучи. Его гигантский банк BNP Paribas единственный из финансовых организаций получил миллиарды в рамках программы «Нефть в обмен на продовольствие»[44] при режиме Саддама Хусейна. Начиная с 2004 года деятельность Аучи стала предметом интереса генерального инспектора Пентагона, о чем было упомянуто в докладе, посвященном лицензиям на мобильную связь. А до этого, в 2003 году, Надми Аучи экстрадировали из Британии во Францию и осудили за многомиллионные откаты в связи с приватизацией государственных активов Кувейта. Журналист New Statesman Мартин Брайт в 2008 году привлек внимание к тому факту, что Guardian и Observer поддались юридическому давлению Аучи: «<Они были> вынуждены снять шесть статей о Надми Аучи, иракском бизнесмене, осужденном за мошенничество во Франции в 2003 году. Аучи вышел на тропу войны, когда его имя связали с Тони Резко, специалистом из Иллинойса по привлечению спонсорских средств, которого сейчас судят в Америке и который был одним из первых сторонников Барака Обамы. Британская Times исследовала эту тему с впечатляющим упорством». Публикуя этот текст, Брайт назвал шесть статей, подвергшихся цензуре в результате юридических нападок Аучи и удаленных из интернет-архивов Guardian и Observer. Затем произошел странный, совсем кафкианский сюжетный поворот: вмешательству длинных юридических рук Аучи подвергся уже блог самого Брайта на New Statesman, и он был вынужден удалить названия цензурированных статей и исправить собственный текст. Это одна из тех историй, в которых проявляется причудливая природа журналистской боязливости. Когда WikiLeaks сообщил обо всем этом и New Statesman поставил ссылку на нашу публикацию, они получили претензию от юридической фирмы Carter-Ruck.
К концу 2008 года мы тонули в горах документов, которые присылали нам информанты со всего мира. Новые материалы появлялись каждый день, но многие из них требовали дополнительного изучения и наших комментариев до публикации. Если бы мы были обычной газетой, радиостанцией или телеканалом, мы стали бы самой занятой группой расследований в мире, выпускающей эксклюзивные истории, как на конвейере. Но WikiLeaks не видел себя в роли владельца медиаресурса или в качестве коммерческого механизма, хотя, должен признать, коммерческие мотивы иногда оказываются единственным реальным критерием оценки той или иной информации. Мы не хотели зарабатывать деньги, но хотели сотрудничать со средствами массовой информации, способными поручить наши истории своему пулу журналистов и распространять их через свои каналы. Но эти организации рассматривали свою работу исключительно с коммерческой точки зрения и поэтому ставили жесткие сроки и требовали эксклюзивности. В то время мы учились работать с подобным подходом к делу, пытаясь при этом хранить верность своим правилам.
