— Очень хорошо, проходите, пожалуйста.
— Его еще можно увидеть?
— Да. Он здесь.
Мадам Вершу подошла к кровати, посмотрела на впалые щеки и ввалившиеся глаза.
— Он очень изменился, — сказала она.
Двадцать часов тридцать минут в местечке Жуан-ле Пен, двадцать один тридцать в Праге.
— Не выключайте радио. В ближайшие минуты последует очень важное сообщение. Не выключайте радио. В ближайшие минуты…
— Ушли, — сказал Милан.
Он стоял в оконном проеме. Анна не ответила. Она нагнулась и начала собирать осколки стекла, самые большие камни положила в передник и выбросила в окно. Лампа была разбита, комната стала темно-синей.
— А сейчас, — сказала она, — я хорошенько подмету. Она повторила «подмету» и задрожала.
— Они у нас заберут все, — плача, сказала она, — все разломают, нас отсюда выгонят.
— Замолчи, — оборвал ее Милан. — Ради бога, не плачь! Он подошел к приемнику, повернул ручки, и внутри засветились лампы.
— Работает, — удовлетворенно сказал он. Внезапно комнату заполнил суховатый механический голос:
— Не выключайте радио. В ближайшие минуты последует важное сообщение. Не выключайте радио. В ближайшие минуты последует важное сообщение…
— Слушай, — изменившимся голосом сказал Милан, — слушай!
Пьер шел широкими шагами. Мод трусила рядом с ним, прижимая рукой туфли. Она была довольна.
— Какие красивые, — лепетала она. — Руби умрет от зависти; она купила себе туфли в Фесе, но куда им до этих. И потом, это так удобно, надеваешь их, едва выпрыгнув из постели, не нужно даже притрагиваться к ним руками, а с обычными туфлями столько возни. Тут же всего одно движение, чтобы не потерять их, нужно просто выгнуть стопу, ставя большие пальцы вот так; я расспрошу у горничной в отеле, она арабка.
Пьер продолжал хранить молчание. Мод бросила на него беспокойный взгляд и продолжала:
— Тебе нужно купить себе такие же, а то ты всегда ходишь по комнате босиком; знаешь, они подходят и женщинам, и мужчинам…
Пьер резко остановился посередине улицы.
— Хватит! — прорычал он.
Она в недоумении тоже остановилась.
— Что с тобой?
— «Подходят и женщинам, и мужчинам!» — передразнил он Мод. — Сколько можно? Ты прекрасно знаешь, о чем я думал, пока ты болтала! Ты ведь тоже об этом думала, — в бешенстве добавил Пьер. Он облизал губы и язвительно усмехнулся. Мод хотела что-то сказать, но посмотрела на него и осеклась.
— Просто никто не хочет смотреть правде в глаза, — продолжал он. — Особенно женщины: когда они о чем-то думают, тут же начинают говорить о другом. Разве не так?
