— Да нет, баран!
— Коза!
— Но его же называют «диким бараном Скалистых гор»!
— Самая новая книга по естествознанию определяет бигорна как «capra canadensis»! «Capra» — значит коза, запомните хорошенько — коза! Канадская коза…
— Я опираюсь на мнение не менее серьезного автора, который определяет бигорна, как «ovis montana». «Ovis» — значит овечка, слышите, овечка, иначе говоря баран, горный баран…
Оба арбитра и глазом не моргнули в течение всей этой дискуссии[6]; спорящие почти кричали, уже не слыша друг друга.
— А вы знаете, каков он, бигорн? — произнес наконец сэр Джордж, воспользовавшись секундной паузой.
— Ну, по рассказам, по описаниям знакомых…
— Это прекрасное животное. Охота на него трудна, драматична, вся на нервах, тут требуется железное здоровье, необыкновенная ловкость и редкостная удача. Я предпочитаю бигорна кейптаунскому льву, пантере с острова Ява… даже, пожалуй, королевскому тигру… Тигра можно все-таки догнать, а за бигорнами не угонишься… Скоро их уже не останется, это восхитительное животное исчезнет, как гризли[7], как бизоны[8], как многие другие виды…
— Значит, — робко роняет мистер Проктор, — вы охотились на бигорна?
— Одного я даже подстрелил и потом ел из него котлету. Котлета стоила мне тысячу фунтов, но я не жалею.
— Поэтому никому, кроме вас, не разрешить наш серьезный спор.
Вовлеченный в обсуждение любимой темы, сэр Джордж в конце концов поднялся.
Это был человек неопределенного возраста, скорее усталый, чем пожилой, высокий, худой, угловатый, с бесстрастным, почти холодным лицом, равнодушными бесцветными, ни на чем не задерживающимися глазами, с прямым — почти без губ — ртом, над которым нависал нос, напоминающий ястребиный клюв.
Его неподвижное лицо странной бледности обрамляли бакенбарды, словно посыпанные перцем и солью, в свисающих усах шатена сверкали седые нити. Темные, густые, с приятным блеском волосы контрастировали с седой бородой.
В общем, сэру Джорджу Лесли уже перевалило — и похоже давно — за сорок. Богатый, элегантный, истинный джентльмен, убежденный холостяк, он большую часть своей жизни странствовал. Его приключения возбуждали интерес публики, уважающей спортсменов. В Лондоне несколько сезонов подряд только о нем и говорили, хотя и без особой симпатии.
Рассказывали страшные истории с сэром Лесли в качестве героя, ему приписывали — не приводя, правда, никаких деталей — поступки, математически рассчитанные и убийственно хладнокровные, свойственные людям, не боящимся крови. Офицер индийской армии, погибший впоследствии при странных обстоятельствах, вспоминал даже, что сэра Лесли прозвали Вампиром…
