Тем временем, при помощи бывшего при нем легиона и солдат, которые уже собрались из Провинции, он провел от Леманнского озера, которое изливается в реку Родан, до хребта Юры, разделяющего области секванов и гельветов, вал на протяжении девятнадцати миль в шестнадцать футов высотой и ров. По окончании этих сооружений он расставил вдоль них посты и заложил сильные редуты, чтобы тем легче задержать врагов в случае их попытки пройти против его воли. Как только наступил условленный с послами день и они снова к нему явились, он объявил им, что, согласно с римскими обычаями и историческими прецедентами, он никому не может разрешить проход через Провинцию, а если они попытаются сделать это силой, то он сумеет их удержать. Гельветы, обманувшись в своих надеждах, стали делать попытки, иногда днем, а чаще ночью, прорваться частью на связанных попарно судах и построенных для этой цели многочисленных плотах, отчасти вброд, в самых мелких местах Родана. Но мощь наших укреплений, атаки наших солдат и обстрелы каждый раз отгоняли их и в конце концов заставили отказаться от их попыток».
Обратите внимание, в сущности, война еще толком даже и не началась, не так ли? Еще не было ни одного сражения, еще не пролито ни капли крови, однако Цезарь как стратег уже продемонстрировал свое блестящее превосходство. Он, толком еще даже не вступив в нее, ВЫИГРАЛ войну. Наверняка самые умудренные опытом галлы уже тогда почувствовали недоброе. Им бы призадуматься хорошенько и поворотить назад. Быть может, именно так они бы и желали поступить. Были бы даже рады. Но назад – куда?! Ведь за их спиной отныне ничего больше не было. Все было ими же предано огню. Оставалась лишь жуткая и безмолвная пустыня отчаяния. Именно вся неистовая сила этого отчаяния и устремляла галлов вперед к их гибельной судьбе…
Цезарь с сухой объективностью профессионала отмечает: «Оставался единственный путь через страну секванов, по которому, однако, гельветы не могли двигаться, вследствие его узости, без разрешения секванов. Так как им самим не удалось склонить последних на свою сторону, то они отправили послов к эдую Думноригу, чтобы при его посредстве добиться согласия секванов. Думнориг, благодаря своему личному авторитету и щедрости, имел большой вес у секванов и вместе с тем был дружен с гельветами, так как его жена, дочь Оргеторига, была из их племени; кроме того, из жажды царской власти он стремился к перевороту и желал обязать себе своими услугами как можно больше племен. Поэтому он берет на себя это дело, добивается у секванов разрешения для гельветов на проход через их страну и устраивает между ними обмен заложниками на том условии, что секваны не будут задерживать движения гельветов, а гельветы будут идти без вреда для страны и без насилий
