В кварталах дальних и печальных | страница 33
рай мой призрачный, ад,
лабиринт моих мук.
Дай я камнем замру —
на века, на века.
Дай стоять на ветру
и смотреть в облака.
Можешь душу забрать,
что трепещет любя.
…Дай с дождями рыдать
на плече у тебя.
1995, сентябрь, Санкт-Петербург
За чугунной решеткой
Под руинами неба,
в доме снега и ветра —
у безлукого Феба
так печальна Эвтерпа.
Нет ни жаркого грека,
ни красивого моря.
Грудь ее — цвета снега,
взор ее — цвета горя.
За чугунной решеткой
листья падают ало.
То бесстыжей, то кроткой
ты ночами бывала.
Чужеземка нагая,
что глядишь, холодея?
Как согреть — я не знаю.
Я помочь не сумею.
Сам потаскан, издержан,
чем тебя я прикрою?
По-осеннему нежен,
я любуюсь тобою.
Но представлю охотно:
с детским личиком чистым,
то в штормовке болотной,
то в телаге землистой.
1995, сентябрь
«Штукатурка отпала…»
Штукатурка отпала
и обрушился свод.
Белый ангел войдет,
сложит крылья устало.
Так угрюм, так печален
довоенный ампир —
милый друг, этот мир
слишком монументален.
…Шелестели б, дышали,
как минуты и дни.
В старом парке одни
мы с тобою гуляли.
…И дрожали ресницы
словно веточки ив.
И хрустальный мотив
мог упасть и разбиться.
«Чуть печальней, чем прежде
дождик слезы прольет —
в эту арку войдет
ангел в лунной одежде».
1995, сентябрь
Художник и розы
Л. Луговых[22]
Так прозрачен намек: здесь цветы превратились в слонов —
эти розы на этом холсте обернулись слонами.
Это детский букет незатейливых ласковых снов.
Это — в вазе, в петлице, на сердце, в бутылке, в стакане.
Это — в Грузию ехать, такие и там не собрать.
Это — ветер июля, ресницы колышащий плавно.
Это то, милый друг, что — о как бы точнее сказать —
так в слезе искажается мир, а цветок — и подавно.
1995, сентябрь
Летний сад
1.
…дождинка, как будто слеза,
упала Евтерпе на грудь.
Стыжусь, опуская глаза,
теплее, чем надо, взглянуть —
уж слишком открыт этот вид
для сердца, увижу — сгорю.
Последнее, впрочем, болит
так нежно, что я говорю:
«Так значит, когда мы вдвоем
с тобою, и осень вокруг —
и камень в обличье твоем
не может не плакать, мой друг».
2.
«…» «прощай» — чтобы душу скрести,
звук «ща» засорил нашу речь.
Есть тихое слово «прости»,
что значит до смерти беречь
разлуку, безумный покой,
тоску. Оглянулась, а я
глаза опустил. Над тобой
два ангела пели, летя:
«Прости его. Ведает Бог,
молчание тоже ответ.
Он руку от сердца не смог
отнять — помахать тебе вслед».
3.
…как будто я видел во сне
день пасмурный, день ледяной.
Вот лебедь на черной воде
и лебедь под черной водой —
два белых, как снег, близнеца
прелестных, по сути — одно…
Ты скажешь: «Не будет конца