— Бруна, — сказала Джесси Лоо. — У меня для тебя сюрприз.
— А, — сказала Габриэла Бруна. — Хороший или плохой?
— Увидишь, — сказала Джесси Лоо. — Но сначала подкрепимся. Ты голодна?
— Да, — сказала Габриэла Бруна.
— Сначала позавтракаем, — сказала Джесси Лоо.
Они выпили чай, сгрызли черствое и прогорклое песочное печенье, кислые яблоки. Поделили пополам банку простокваши, которую Джесси Лоо купила у торговки перед автовокзалом, сравнили качество столовского кефира и молочных продуктов с улицы. Поболтали. Снаружи кабинки время от времени замирали над Мурдрой из-за перебоев мотора или проблем с перемоткой тросов.
Вслед за комсомольцами микрофоном завладела лирическая певица. Она вопрошала пролетающий высоко-высоко над головой клин диких гусей, жаловалась, что ничего не знает о своем возлюбленном, затем, после прогноза погоды (той ночью по берегам озера Хубсугул были отмечены заморозки), женский хор с нотками неподдельной искренности подтвердил нашу веру в будущее.
— Знаешь ли, — сказала Джесси Лоо. — Здесь революция провалилась. Чем дальше, тем все позорнее и ужаснее.
— Что все?.. — спросила Габриэла Бруна.
Джесси Лоо ответила жестом. Она одновременно показывала на Отдел Революционной законности, на окрестности, на весь город, на всю планету.
— Все это, — сказала она.
Габриэла Бруна молча кивнула. Она рассматривала компанию, которая только что остановилась на берегу Мурдры в стороне от канатной дороги. Опять китайские фигурки, и снова они замедленно воспроизводили бой с наделенными поразительной стойкостью убийцами, но на сей раз их техника была в десять раз совершеннее, чем у упражнявшихся давеча. В действительности речь шла исключительно о женщинах, неуступчивых, властных старухах, облаченных в черное рубище. Их стиль был сдержан, жесты безукоризненны. Они заботились не столько об изяществе, сколько об эффективности. Прежде всего они хотели не оставить ни единого шанса своим воображаемым противникам и, поразив кого-то из них, тут же нагибались к тротуару, чтобы его прикончить.
— Впредь придется выворачиваться, — продолжала Джесси Лоо. — Придется постоянно пребывать в состоянии шаманского транса. Иначе же, если не ускользнуть от одного существования к другому, добровольно смешав жизнь перед смертью с жизнью после нее, я не дам за нашу шкуру и ломаного гроша.
— Ты хочешь сказать, что нам угрожает внутреннее расследование?
— Не сейчас, — сказала Джесси Лоо. — Насколько я знаю. Но рано или поздно.
