Она чмокнула Билли в щеку.
— Я сказала нашей экономке, миссис Джевонс, что у нас кончается вакса, и вызвалась пойти за ней в город.
Этель жила и работала в доме графа Фицгерберта, особняке Ти-Гуин, расположенном в миле от Эйбрауэна. Она вручила Билли что-то завернутое в чистую ткань.
— На, я стащила для тебя кусок пирога.
— Ух ты! Спасибо, Эт! — сказал Билли. Пироги он любил.
— Положить его тебе в тормозок? — спросила мама.
— Ага, положи, пожалуйста!
Мама вынула из посудного шкафа жестяную коробку и положила в нее пирог. Потом отрезала еще два ломтя хлеба, намазала жиром, посыпала солью и положила туда же. Все шахтеры брали с собой такие жестянки. Если бы они просто заворачивали еду в ткань, мыши съедали бы ее еще до перерыва.
— Вот начнешь приносить зарплату, — сказала мама, — я смогу давать тебе вареное мясо.
Заработок у Билли поначалу будет небольшой, но все равно семья его почувствует. Интересно, сколько мама выделит ему на карманные расходы и сможет ли он когда-нибудь накопить на велосипед, о котором мечтает больше всего на свете?
Этель села за стол.
— Как дела в господском доме? — спросил отец.
— Тишь да гладь, — ответила она. — Граф с графиней в Лондоне, идут сегодня на коронацию. — Она взглянула на часы, стоящие на камине. — Скоро им уже вставать, в аббатстве надо быть рано. Представляю, в каком она будет настроении, она же не привыкла рано подниматься! Но когда едешь к самому королю, опаздывать никак нельзя…
Жена графа, Би, была из России. В девичестве она была княжной и очень высоко себя ставила.
— Им ведь надо занять места поближе, чтобы все хорошо видеть, — заметил отец.
— Э, нет, там не сядешь, где захочется! — сказала Этель. — Там уже поставили шесть тысяч стульев красного дерева, изготовленных специально к коронации, и на спинке каждого стула золотыми буквами написано, кто должен на нем сидеть.
— Надо же, сколько денег впустую! — сказал отец. — А потом что с ними сделают?
— Не знаю. Может, каждый заберет свой стул на память.
— Скажи им, если будет лишний — пусть нам отдадут, — небрежно сказал отец. — Нас тут всего-то пятеро, а маме уже приходится стоять.
Порой отец за насмешкой скрывал гнев. Этель вскочила.
— Ой, мам, прости, я не подумала!
— Сиди, мне все равно садиться некогда, — сказала мама.
Часы пробили пять.
— Иди-ка лучше пораньше, Билли, — сказал отец. — Как дело начнешь, так оно и дальше пойдет.
Билли неохотно поднялся и взял тормозок.
Этель его снова поцеловала, а дед пожал руку. Отец дал два шестидюймовых гвоздя, ржавых и слегка погнутых.
