фотографировали его прямо из автобуса
У Мойки встретил битюга, запряженного в телегу.
Шел с ним в обнимку и что-то говорил на лошадином языке.
Оба весело ржали.
Доскакал до Эрмитажа, пришел в античный отдел, встал к стенке и стал мраморным.
Мрамор розоватый, благородного оттенка.
Хожу по весеннему городу, и в горле у меня булькает восторг.
Но я и виду не подаю.
Хожу по городу и криво усмехаюсь: «Подумаешь, весна!»
Сажусь в весеннюю электричку, и в ушах у меня щекотно от восторга, но я не поддаюсь.
Еду в весенней электричке и исподлобья гляжу в окно:
«Эка невидаль — весна!»
Вылезаю из электрички, бросаюсь в лес, раскапываю снег под елкой, расталкиваю знакомого муравья и кричу ему в ухо:
— Проснись, весна на дворе!
Восторг-то какой!
— Сумасшедший!— говорит муравей.— И откуда только берутся
такие восторженные идиоты?
17
2. Г. Алексеев
всю жизнь
Девки поют.
Протяжно,
ах, как протяжно девки поют вдалеке.
Девки поют про любовь.
Сладко, ах, как сладко сердце щемит: девки поют про любовь.
Конечно, вечер.
Конечно, река.
Конечно, березы.
И девки поют вдалеке.
И сказать тут нечего.
Конечно, грустно.
Конечно, по-русски.
Конечно, хорошо.
и никуда тут не денешься.
Всю жизнь они будут петь, эти девки,
всю жизнь они будут петь вдалеке про любовь.
В ЛЕСУ
— Ay!— кричат мне.-—
Ау! Где ты?
— Ау! — кричу.—
Ау! Я далеко где-то!
— Ау! — кричат.—
Ау! Иди сюда!
— Ау!— кричу.—
Иду! Я скоро!
А сам не тороплюсь.
Тихо иду по лесной дороге, перешагивая тени сосновых и все удивляюсь этому миру, в который попал ненароком.
Незнакомые люди подходили к ней на улице и говорили:
— Какая вы милая!
Спустя два года я встретил ее.
Она так подурнела,
что ее трудно было узнать.
— Милая,— сказал я ей,— ты очень подурнела! Наверное, это оттого,
что ты меня разлюбила. Полюби меня снова!
— Попытаюсь!— сказала она, но так и не попыталась — ей было некогда.
ЛУЧШЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Предвкушать его.
Услышать скрип двери и догадаться, что это оно.
Растеряться.
Но взять себя в руки и, побледнев от решимости, прочесть его про себя.
Поразиться.
И, переведя дух, прочесть его вслух, но шепотом.
Расхрабриться.
И, открыв окно, прокричать его громко, на всю улицу.
Наконец успокоиться.
И ждать новое, самое лучшее.
Как безмятежен, как торжественно спокоен был грешный мир в глазах делла Франческа!
Среди деревьев проходили женщины, с глазами темными, в простых прекрасных платьях, и ангелы с власами золотыми взирали на крещение Христа.
Но в старости Пьеро совсем ослеп.
И он уже не видел этих женщин и ангелов
