Стихи | страница 59
— Нет, мне интересно… Правда, интересно… Я хочу понять…
— Как человек может дойти до такого состояния?
— Да… И это не праздное любопытство, поверь мне.
Оля допила кофе и отодвинула чашку с блюдцем на середину стола. Мы молча смотрели друг на друга, и каждый словно задумался на несколько секунд о чем-то своем. А потом она начала рассказывать…
Мы просидели в кафе почти два часа, выпили еще по 2 чашки кофе, и опустошили пачку сигарет, которая была почти полной, когда Оля села за столик и положила ее на стол.
Потом мы вместе шли до метро и по дороге говорили о посторонних вещах. О театре, о музыке, о бардовской песне, в которой она, как выяснилось, отлично разбиралась. А еще мы успели прочитать по паре любимых стихов, причем, Оля читала по-французски Верлена, который оказался ее любимым поэтом. («Если бы ты мог прочесть его в оригинале, — заметила Оля, — возможно, он стал бы и твоим любимым поэтом, потому что все его переводы — полная ерунда, все это не Верлен…»). Мимоходом затронули писателей и Оля сказала, что Маркесу можно было бы дать Нобелевскую уже за одно название — «Сто лет одиночества».
Мы прошли мимо Манежа и дошли до Библиотеки, спустились в метро. На эскалаторе мы молчали, а потом оказалось, что нам в разные стороны. Гул поездов, толпа, бесконечный поток чужих лиц… И несколько слов на прощание.
— Ну ладно… Спасибо тебе, что потратил на меня время, — она улыбнулась и протянула руку.
— Не за что. Совершенно не за что. Если бы я был уверен, что теперь я могу быть спокоен…
— Конечно, можешь. Я в порядке, не волнуйся.
— Надеюсь… Хочешь я буду звонить тебе каждый вечер?
— Нет, каждый вечер не надо, — Оля засмеялась, — а вот пару раз в неделю можно…
— Ну хорошо, буду звонить пару раз в неделю, — покорно сказал я.
— Бах, ты такой забавный иногда… Звони! А вот и мой поезд. Удачи тебе.
Села в поезд, повернулась, помахала рукой и снова улыбнулась. Короткая стрижка, невысокая тонкая фигурка. «Ну хватит, — одернул я себя, — хватит разыгрывать прелюдию влюбленности, потому что все равно ты на это не решишься, и нечего морочить себе голову…». И я отвернулся, не дожидаясь, пока тронется ее поезд, и пошел к другому краю платформы, а там уже выскочил из туннеля мой поезд о шести вагонах, и двух головах, и были свободные места, и человек с газетой напротив меня, и почти сон, в котором смешался наш разговор в кафе, котенок под машиной, и прокуренная комната общежития, и все каким-то образом тянуло меня в свою сторону, а я просто сидел, закрыв глаза, и делал вид, что я сплю, и никак не мог уснуть… А когда все же уснул, то оказалось, что уже «Станция „Университет“ и мне надо выходить, потому что автомат внутри почти всегда срабатывает безотказно, даже когда погружен в чтение, даже когда погружен в прошлое, или в густой сигаретный дым и серо-зеленые глаза напротив. Серо-зеленые глаза, которые вдруг становятся влажными, и она смотрит в окно, чтобы не выдать себя, но понимает, что выдала, что поздно, что ничего уже не скроешь.