— Не повезло, тебе. Ружье старое было?
— Пищаль? — Переспросил и кивнул, да мол. — Нет не очень, лет пять, как с ней хожу, ходил вернее.
— Удачно, что разрыв пошел по запальному отверстию…
— А откуда знаешь?
— В другую сторону и тебя уже отпели бы, или так прикопали. Справа от тебя никого поблизости не было?
— Был, дружок мой, Макарка, стоял, но он далече был, шагах в пяти, Его кажется, тоже чуток достало, спит. Меня так вообще, давеча аж сомлел.
— Не тошнит?
— А…
— Блевать не хочется?
Он кивнул головой.
— Тебе надо полежать дня три спокойно, — Я показал на вино, — И это не пить, от него только хуже будет.
— А ты лекарь?
Я усмехнулся, — Нет, не лекарь, но такое у меня было. Так что у тебя было с пищалью?
— Плохо стрелять стала, вот и решил чуток, подправить, а она возьми да взорвись.
— Слышал, шведов побили.
— Так это ещё в прошлом годе было, побили свеев. Был я там.
— Расскажешь?
Степан отпил глоток, облизнул губы, поморщившись, когда кончик языка прошелся по обожженному уголку рта.
Посмотрел на меня, взгляд его вдруг поплыл, вспоминая давние дни….
' — Тихо как. Эх, кабы не свеи, сейчас бы в лес, грибов собрать, да солянку сделать. Да винца хлебного под них.
— С лучком, и уксусом, яблочным.
— Уксус лучше хлебный брать, он вкус не перебивает… Смотри Макарка, свеи зашевелились…
Густой туман, поднимавшийся над речной гладью причудливыми клубами, начал оседать. Открывая взору противоположный берег, большие пушки и суетившихся около них людей. Вот они побежали назад, оставив на месте пушкарей держащих в руках длинные пальники с тлеющими фитилями. В утренней тишине, над водой звуки разносятся далеко, послышалась команда на гортанном языке….
Двадцатого октября сто двадцать четвертого года, рано утром гром от выстрелов разорвал тишину. Начался второй штурм.
Первый, что случился девятого октября, был удачно отбит с уроном для нападавших
Ядро со свистом ударило в стену, взметнув вверх кучу каменных осколков, стрелец, стоявший невдалеке, не успел пригнуться и большой осколок, ударил его в грудь, бедняга, всплеснув руками, кубарем покатился со стены.
— Надо народ уводить, пока всех за зря не побило, оставить только охотников, за свеями смотреть. Давай Степан, пробегись, скажи, чтоб вниз шли. — Полусотник Богдан, хлопнул меня по плечу, и пошел к упавшему ратнику, около которого уже копошилось несколько женщин. Подойдя ближе, спросил что-то, судя по тому, что он снял шапку и перекрестился, мужику не повезло.
