– Но я всем отказала. Ждала тебя.
– Это было глупо. – Люк сжал её подбородок. – Потому что мужчина, которого ты ждала… не вернулся назад. Я слишком сильно изменился. Кто-то потерял на войне ногу, другие лишились нескольких пальцев. Я же пожертвовал частью человечности. Почти как смехотворный человек-олень, которого ты тут преследуешь.
– Я здесь преследую тебя, идиот! – Она заколотила кулачками по его плечам. – Ты единственный, кому принадлежит моя любовь.
Он поцеловал Сесилию, крепко и быстро. Только одно мгновение. До тех пор пока её уста не перестали изрекать опасные слова и не стали мягкими, завлекающими, а сомкнутые кулаки не расправились у него на груди.
После чего он отстранился.
– Послушай, ты меня восхищаешь. Я преклоняюсь перед тобой. Черт, я провел четыре года, создавая некое подобие извращенного, богохульственного культа вокруг тебя. И ты должна знать, как сильно я тебя желаю. – Рукой Люк обнял талию девушки и с силой прижал её живот к своему возбужденному паху. Затем снова поцеловал, чтобы не было слышно стон, рвущийся с его губ. – Но я не могу любить тебя, Сесилия, не так, как ты того заслуживаешь.
– Кто ты такой, чтобы решать, чего я заслуживаю? – Она вырвалась из объятий и подошла к двери хижины, взявшись за ручку, рванула её на себя. – И что ты подразумеваешь под фразой «я не могу любить тебя»? Любовь не зависит от того, что ты можешь или не можешь.
Сесилия ещё раз дернула ручку, но дверь не шелохнулась.
– Так же как не зависит и от наших дел. Ты или любишь меня, и наплевать на последствия, – снова потянула, но без видимого результата, – или не любишь, и нам не по пути.
Она отпустила дверную ручку и сердито выдохнула.
Медленно он подошел к девушке.
– Здесь небольшая защелка, – сказал Люк, дернув за шнурок у неё над головой. – Вот тут.
Дверь открылась с ржавым скрипом. Вместе они стояли на пороге, осматривая тускло освещенное помещение.
– После тебя, – сухо произнесла Сесилия. – Пожалуйста.
– Темнеет. Надо возвращаться в поместье.
– Пока ещё нет, – проговорила она, вталкивая Люка в грязную темную хижину. – Снимай рубашку.
– Что? – скрестил на груди руки Люк. Его глаза метнулись с единственного окна хижины на кровать с соломенным тюфяком, втиснутую в угол, где крыша была особо покатой. – Ты это не серьезно.
Паника взрослого мужчины показалась Сесилии чрезвычайно забавной.
– Вполне серьезно.
– Сесси, сейчас не время и не место для…
– Для свидания? – рассмеялась она. – Думаешь, что я заманила тебя в уединенную хижину, как в ловушку, чтобы учинить над тобой непотребство? Какая удача для тебя! Нет, снимай рубашку, я хочу осмотреть твою руку.
